Игорь Васильевич Павлов - Рубеж-Владивосток (книга 1)

возможность блеснуть перед барышней.

— Полагаю, оргалид успеет разломать лишь этот пирс, — говорю деловито. — Едва ли весь порт.

— Вот как? — Ахнула, на меня взглянув вновь.

И улыбка сама наплыла на моё лицо, как живая. Удивить её оказалось удовольствием высшего разряда.

— Да, — воодушевился я. — Видите шлейф в небе? Вот здесь, светлый и изогнутый.

Показываю направление, куда смотреть, рукой.

— Постойте–ка, действительно, — произнесла, сделав полшага к картине и встав даже на цыпочки.

Изящные изгибы фигуры восхитили, но я увёл взгляд, дабы не быть пойманным её подругами. Которые, кстати, на нас уже посматривают.

— Это след от виража боевых мехаров, — комментирую. — Ударное звено уже на подходе. Скорее всего, если бы художник дорисовал всё, что делается правее пирса, то там бы уже над оргалидом нависали два истребителя.

— Неужели чудовище не подозревает? Оно так увлечённо разрушениями.

— Поэтому и заходят сзади. Особенно на Синего, — поясняю, чувствуя себя уверенно.

— Понятно, — ответила на выдохе, отошла от картины, даже дальше, чем стояла. И отдалилась от меня.

На подруг своих обернулась. Я тоже посмотрел украдкой. Перешёптываются девочки с улыбками и хитрыми выражениями на лицах. Что бы это значило?

— Спасибо, сударь, — произнесла моя незнакомка несколько отстранённо. — Очень познавательна.

— Простите, я не спросил вашего имени? — Спохватился, когда понял, что она собирается откланяться.

Посмотрела изучающе, повернувшись ко мне полностью. Очень внимательно и серьёзно. От чарующей глубины взгляда я вновь оторопел. Но, будто под гипнозом, оторвать ответного взгляда не смог. Пусть это и выглядит вызывающе, однако стало выше моих сил.

— По правилам этикета, подошедший мужчина представляется первым, — произнесла с лёгкой улыбкой и глубочайшим уколом.

— Но вы же… — начал и замялся, ибо слишком посерьёзнела.

Но вы же знаете моё имя, раз присылали записки — хотел сказать. Но поспешил исправиться:

— Князь Сабуров Андрей Константинович, — отчеканил.

— Хм, — вздёрнула идеально ровные тонкие брови. — Князь.

— Да, сударыня. По праву наследования, — пояснил с грустью.

— Соболезную утрате, ваше высочество, — ответила скорее формально, уловив смысл сказанного верно.

Кивнул с неловкостью. Кроме дворецкого ко мне так никто не обращается. И то скорее, чтобы порой приободрить.

— Леди Румянцева Татьяна Сергеевна, дочь графа Румянцева Сергея Илларионовича, титулов пока не заслужила, — присела в лёгком реверансе, вызвав у меня ещё большую неловкость. — Ах, да, князь. Форма юнкера вам идёт. Вы среди своих товарищей выглядите самым мужественным и сытым.

— Спасибо, сударыня, — ответил неуверенно.

— Не стоит, — обрубила вдруг строго. — Лишь констатирую факт. Все юнкера кроме вас набросились на закуски. Не сочтите за сарказм, слышала от офицеров, какое скверное столовое довольствие в военном училище. И, тем не менее, вы поспешили в зал искусства. К этой самой картине, осветив весьма интересную деталь, которой раньше я не замечала. Благодарю вас, юный князь.

Девушка, которой на вид лет девятнадцать, как и мне, внезапно показалась умом значительно старше. Оттого интереснее и ещё загадочнее.

Вспомнив о записках, предположил вдруг, что это некая игра. Что она притворяется или проверяет меня.

Но ответить мне оказалось нечего.

А она и не ждала, развернулась и двинула навстречу к подругам.

Татьяна Сергеевна, так она представилась. Леди Т. С. Всё сходится. И когда вдруг это осознал, то воспарил душой, как счастливый ребёнок, отбросив все сомнения.

Упаси Господь маячить перед ней лишний раз, с этой мыслью я спустился к товарищам. Все их шуточки кажутся мне низменными, совершенно лишёнными смысла. Вскоре юнкера уже видят мою отстранённость. Потому что я думаю только о ней.

В мыслях лишь бледно–розовый пергамент с её словами. А перед взором завораживающие глаза и блестящие сочностью губы, к которым хочется прикоснуться.

Какова же будет следующая записка? Как скоро её ждать? Вынесу ли я это ожидание…

— Простите, сударь, — раздаётся сбоку тоненькое.

И я вижу девчонку с подносом в бежевом фартуке прислуги. Лет пятнадцати, светленькая с большими светло–карими глазами. Худенькая совсем. Среди трёх служанок, хлопочущих в залах на этом вечере, выглядит самой юной и самой живой, куда ни посмотрю, всюду она и со всеми --">