Диана Чайковская - По волчьим следам

Диана Чайковская По волчьим следам

© Чайковская Д., текст, 2024

© ANNAISE, иллюстрации, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Пролог

1.

– Лебедин мой, лебеди-ин, – протяжно завыли девки у порога, да так звонко, что Маржана чуть не уронила каганок. – Лебедь белый-молодо-ой^[1]…

Хоть их Зофья и шла за Бохдана по любви, а всё равно мать позвала голосистых кметок да старых плакальщиц, чтобы повыли как следует и проводили молодую в иную жизнь. Пока те поливали слезами порог, Маржана и Любашка вертелись вокруг сестры и причёсывали её волосы, вплетая в них багряные ленты, подаренные Бохданом, и тонкую рыболовную сетку, что защищала каждую молодицу от сглаза.

– То Бохдан велича-аетсяа-а, – выло у окна. – Лебедин мой, лебеди-ин…

Свадебное платье лежало на постели. Удивительное дело: все украшения должен был принести жених, в то время как невеста – выткать платье задолго до свадьбы.

– Лебедь белый-молодо-ой…

– Слышать их не могу! – фыркнула Маржана, отбросив в сторону гребень. – Уж какой день подряд воют!

– Ну потерпи уж! – скрипнула зубами Зофья. – Мне и так недолго осталось!

Маржана вздохнула и продолжила расчёсывать пшеничные космы сестры. Ей не нравилось всё: плакальщицы у порога, свадьба перед самым концом войны, а ещё – то, что коровы не доились полседмицы и стояли пустые, не давая ни капли молока. Самое время подумать, что в деревне завелась новая ведьма, но стоило взглянуть чародейским взглядом – как нет, не было рядом ворожбы, никто не колдовал, кроме неё самой.

Если бы мать узнала, наверняка бы закричала и потащила за волосы к осине, мол, вот твоё деревце, обнимай да скидывай ворожбу, а то худо будет. Зофья и Любашка – то две берёзоньки, ладные да послушные, только с Маржаной не ладилось, хотя она старалась.

А все потому, что по деревне гулял слух о том, как волхв предсказал ей когда-то: при княжении Мораны родит их мать получеловека, полузверя, который навлечёт беду на целое воеводство. Следующей зимой на свет появилась Маржана, прямиком на Карачуна, когда всюду жгли костры, носили вывернутые кожухи, рядились в маски, сливаясь с навями. Гул, смех и песни заглушали крики матери, что плакала от боли в бане и просила побольше тёплой воды да пшена с полынью – чтобы отпугнуть нечисть и позволить богам благословить младенца.

Когда роды закончились, раздался волчий вой вдали. Пронзительный, пробирающий до костей. Веселье стихло, захлопали ставни. Перепуганные люди спрятались в горницы и сидели, задвинув заслонки печи и сжимая в руках полынные, еловые ветки да самодельные обереги из ниток. Страх заполонил их сердца, а позже сменился обидой за испорченный праздник. Досталось, конечно, Маржане, больше винить было некого.

Потому мать на неё злилась. Била кочергой за проделки и мечтала выдать замуж. Конечно, первой на очереди была Зофья, и только после – Маржана. Любашке предстояло идти последней, хоть та и первой нашла себе жениха.

– Лебедин мой, лебеди-ин, лебедь белый-молодо-ой!..

Какая гадость! Маржана с облегчением доплела косу и, оставив Зофью переодеваться, выскользнула через сени во двор, где собрались зеваки, а оттуда – за избу к хлеву. В коровнике было подозрительно тихо. Уж не померла ли их Марыська? Маржана взглянула внутрь – нет, живая. Корова стояла и ровно дышала, но взгляд у неё был какой-то пустой, словно… Словно ворожили совсем рядом. Вот ведь загадка!

Маржана хотела подойти поближе и осмотреть скотину, но её окликнула Любашка. Пришлось закрыть дверь и повернуться к сестре.

– Чего ты такая кислая ходишь? – та взглянула косо и тут же недобро прищурилась. – Али жених сестрицын по сердцу пришёлся?

Ах, конечно. Она всегда отчего-то боялась Маржаны и вечно следила за ней, вынюхивала, словно голодная псина, жаждавшая хозяйской ласки. Вот только их мать всегда больше всех любила Зофью, а Любашку – так, нет-нет, да пригладит, а после прогонит. А та стелилась, лезла, жаждала материнской ласки и похвалы, настолько, что готова была очернить другую сестру или ещё кого. Вот и доставалось Маржане, «волчьему отродью».

– Не мели небылиц, – она поморщилась. – Обождать нельзя было? Война седмицу назад закончилась, лихое время для свадеб.

– В нашем-то воеводстве давно спокойно, – отрезала Любашка.

– Ага, и коровы просто так не доятся, – Маржана покачала головой и пошла обратно в избу.

Там уже загнали Зофью за печь и готовились к приходу --">