Владимир Ильич Контровский - Томагавки кардинала

Самюэль Шамплейн из Бруажа наблюдал в Западной Индии» королевским картографом и пожаловал ему пенсию и дворянское звание. И теперь Шамплен де Сентонж, облечённый королевским доверием (и соответствующими полномочиями), руководит картографическими съёмками земель Новой Франции в составе канадской экспедиции и составляет описание её берегов. И это только начало — энергии у него хоть отбавляй, а в этих девственных краях энергичный человек найдёт, как и чем себя проявить. Но прежде всего надо убедить его королевское величество в том, что эти земли, которыми короли из династии Валуа пренебрегали около шестидесяти лет, пригодны для колонизации, что здесь можно заниматься не только охотой, но и осёдлым земледелием, и что гибель первых французских колоний — всего лишь досадная случайность.

От размышлений его оторвал голос лейтенанта, командовавшего небольшим отрядом солдат, сопровождавших экспедицию.

— Господин де Сентонж, — почтительно доложил офицер, — на правом берегу виден дым. Скорее всего, это селение виандотов.

— К берегу! — решительно распорядился Шамплен. — Подайте знак на второй корабль. И никаких враждебных выпадов, лейтенант, — нам нужны союзники среди туземцев. Но мушкеты держите наготове — от этих дикарей, которые не имеют ни веры, ни закона и живут как звери, без Бога и без религии, можно ожидать чего угодно.

Опасения королевского картографа не оправдались — индейцы встретили французов дружелюбно. Успокоившись насчёт туземцев, он теперь опасался своих соотечественников, жадно поглядывавших на индеанок, и строго-настрого приказал лейтенанту д'Арманьяку следить за своими людьми — конфликт с аборигенами из-за женщин никак не входил в планы господина де Сентонж. «Всему своё время, — сказал он офицеру. — Мы в самом начале пути, и от нас зависит, насколько тернистым он будет. Множество великих начинаний рушилось из-за пренебрежения мелочами — помните об этом».

Найти общий язык оказалось делом несложным — проводник экспедиции, охотник-траппер Жиль Денье, потомок французских первопоселенцев, прибывших в Канаду с Жаком Картье, свободно говорил на языке алгонкинов и сносно владел ещё несколькими местными наречиями. Ледок недоверия со стороны вождя виандотов растопили традиционные подарки — бусы, кусок сукна и пара железных ножей, вызвавших неподдельный восторг индейцев, — после чего беседа у костра сделалась почти доверительной.

— Они готовы добывать нам шкурки бобров, — переводил проводник, — и обещают не нарушать мир. Вот только, — он помедлил, вслушиваясь в гортанную речь вождя, — виандоты хотели бы рассчитывать на нашу военную помощь и защиту.

— Вот как? — удивился Шамплен. — И кого же они опасаются? Англичан или, может быть, голландцев?

— Ирокезов.

— Кого?

— Ирокезы — могучее индейское племя, вернее, союз пяти племён. А само это слово означает «настоящие гадюки». И оно недалеко от истины, господин картограф: ирокезы — это страх и ужас этих мест. Ирокезы живут одной лишь войной: война, по их представлениям, — единственное занятие, достойное мужчины. Они воюют непрерывно, расширяя свои земли и подчиняя другие племена. Или уничтожая, если те не желают покориться, — ирокезам никто не может противостоять. Они теснят монтаньес, алгонкинов, магиканов и этих, — Жиль повёл глазами в сторону вождя, — гуронов.

— Гуронов?

— Мы их так называем. Вы посмотрите на их всклокоченные патлы, — ухмыльнулся траппер, — ни дать ни взять кабаньи головы!^[5]

Улыбнувшись меткому прозвищу, Шамплен тем не менее задумался. «Если ирокезы — самая грозная военная сила здешних мест, не опрометчиво ли будет восстанавливать их против нас? Но вождь виандотов ждёт ответа…».

— Скажи ему, что франки не бросают своих союзников в беде.

Ответ был уклончивым — он не содержал прямого обещания, и трактовать его можно было по-всякому, — однако вождь гуронов,^[6] далёкий от тонкостей политики бледнолицых, остался доволен. Из глаз индейца исчезли остатки насторожённости; он повернулся и махнул рукой, приказывая подавать гостям угощение — ягоды и жареную дичь.

* * *

Несмотря на радушный приём, с наступлением темноты французы вернулись на свои корабли. Шамплен благоразумно решил оградить пылких галлов от соблазна провести ночь в индейских шалашах, под одной крышей с не слишком отягощенных одеждами индеанками. Денье уверял, что --">