Юлия Рудольфовна Белова - Долгие дороги моды

с полным правом можем назвать интеллектуальной элитой.

Первые упоминания о появлении «рисованной моды» в Британии относятся к 1730 году и еще не связаны с именем Грифидда ап Оуэля, но уже тогда в новом для острова обычае проявились все те черты, что чуть позже прославят Грифидда. Не смотря на изрядные преувеличения и неуместные насмешки, Шарль де Вильнев оказался прав в главном — обитатели Британии во многом превзошли изысканный, но довольно ограниченный набор картинок, принятый на континенте, символизм которых не выходил за пределы извечных женских страданий из-за разлук с возлюбленными или назначения свиданий. Представители бриттской интеллектуальной элиты полностью покрывали абстрактными узорами лицо и кисти рук, из-за чего «рисованная мода» на острове получила название «крашенной».

В 1735 году проживавший в Каэр-Эбрауке девятнадцатилетний Грифидд ап Оуэль объединил поклонников «крашенной моды» в ковен святого Авагдду (в наше время его можно было бы назвать клубом). В отличие от уставов аналогичных объединений континента устав ковена не требовал от вступающих в него доказательств благородного происхождения. Главными критериями отбора в общество было наличие у претендента художественного вкуса, интереса к бриттской истории и литературе. Таким образом среди членов клуба оказались представители самых разных социальных слоев, в том числе гениальный бард Уг ап Роган{Уг ап Роган (ум. 1792). При жизни выпустил три небольшие книги стихов, посвященные его покровителям королям Элмета Брендану ап Колуму и, соответственно, его сыну Марху ап Брендану.}, вышедший из крестьянской среды.

В соответствии с уставом ковена его новые члены должны были представлять собранию защитительную речь, в которой обосновывали бы раскраску своих лиц и рук. Для завсегдатаев ковена «крашенная мода» стала настоящим символом древних обычаев бриттов и они никогда не прибегали к услугам рисовальщиков, нанося краску на кожу самостоятельно. В деятельности общества мода и увлеченность бриттской историей и культурой шли рука об руку. Члены ковена и особенно Грифидд активно выступали против засилья выходцев из Эрина в церковных, придворных и чиновничьих кругах. Они утверждали, что Эрин не является единственным источником кельтской цивилизации, и отмечали наличие выдающихся центров культуры в Британии, в частности в Ллогре, Дейре и Элмете, а также Гвинедде и Глегвиссинге. В 1738 году Грифидд ап Оуэль опубликовал за свой счет сборник поэм выдающихся бардов Британии IV–XV веков, а в 1739 году — подборку документов, принадлежащих Элметскому роду, о святой Бригитте, которые косвенно бросали тень на верховных королей Эрина-и-Британии и иерархов Альбионской церкви. Последствия не заставили себя ждать. Уже не раз из-за пристрастия к «крашенной моде» церковники обвиняли членов ковена святого Авагдду в приверженности к язычеству (на самом же деле данное обвинение было совершенно несостоятельно, так как из-за преданности сотерианству члены ковена никогда не использовали в своих узорах синюю краску). И вот в июне 1739 года Грифидд был лишен права получить причастие и отпущение грехов из-за «злостной приверженности к язычеству и идолопоклонству».

Столь суровое наказание Грифидда вызвало жаркие споры в обществе, выплеснувшиеся из домов на улицы. По всей Британии звучали многочисленные баллады о Грифидде и его исповеднике. Бродячие торговцы делали немалые состояния на торговле летучими листками и памфлетами. На рыночной площади в Каэр-Глоу была поставлена балладная опера о злом священнике. А возмущенный явной несправедливостью Грифидд ап Оуэль подал жалобу собранию епископов в Таре.

Впрочем, к рассмотрению жалобы Грифидда ап Оуэля епископы преступили лишь в конце августа. 1 сентября они спешно вынесли постановление, в соответствии с которым решение проблемы было оставлено на усмотрение местных священников, что последние расценили как руководство к действию. 16 сентября в канун дня святого Килоха, священник церкви Живительной Чаши отец Мериадок натравил на Грифидда своих прихожан, которые жестоко избили молодого человека и бесчувственного вышвырнули вон из церкви.

Кто знает, какое потрясение должен был пережить идеалистически настроенный молодой человек (незадолго до избиения ему исполнилось двадцать три года), столкнувшись с жестокой фанатичностью церкви и толпы. Какое разочарование в соратниках он испытал, в --">