Игорь Игоревич Николаев - Железный ветер

подняла бровь, он поспешил объяснить:

— Так уже лет сорок называют нас, глубоководников. Еще когда сошел на воду первый гражданский «ныряльщик» Райана. Дескать, как осьминоги — ползаем по дну и собираем для своих гнезд разные предметы. А военные подводники, соответственно — «крабы».

— Нет, осьминог — это не романтично, — капризно надула губы Ксения, — я нарисую настоящего морского волка! Скорее, нужно сделать первые наброски, пока дирижабль не прошел мимо, его обязательно нужно зарисовать вместе с вами, так композиция будет закончена.

Спохватившись, Дориков обозначил легкое движение рукой, предлагая принять ее ношу. Девушка благосклонно позволила ему взять приемник, но мольберт оставила. Сергей аккуратно поставил аппарат на какую-то приземистую техническую пристройку — скорее всего блок вентиляционных шахт, — закамуфлированную панелями «под бамбук», в японском стиле. Включил, стараясь не сбить прежнюю настройку, и маленький, но мощный динамик, чуть скрипнув, издал громкую, пронзительную трель саксофона. Играло что-то американское, с отчетливыми джазовыми мотивами, удивительно гармонирующее с окружающим миром и его собственным радужным настроением.

— Сергей, посмотрите, как красиво! — Ксения восхищенно указывала вверх. На мгновение Дорикову показалось, что сейчас, охваченная избытком чувств, она запрыгает на месте, подобно маленькой девочке.

Он посмотрел вверх. Действительно, «Гинденбург», как и обещал вчера капитан, проходил над ними, даже ниже обычных четырех-шести сотен метров, считавшихся рабочей высотой тяжелых дирижаблей. Пассажирский гигант лениво шинковал воздух огромными винтами.

Пятипалубное чудо немецкого дирижаблестроения было величаво и монументально, как и положено представительской машине, купить билет на которую может позволить себе лишь несколько тысяч человек на всем земном шаре.

Окружающие оживились, раздались приветственные возгласы, многие оживленно замахали руками. Даже чопорная дама с собачкой указывала в небо рукой, затянутой в кружевную перчатку. Оказалось, что «Гинденбург» поднял приветственный флаг — процедура ранее стандартная при встрече судов представительского класса, но уже почти три десятилетия как необязательная. Тем не менее капитаны старой закалки, к каковым, несомненно, относился командир дирижабля-гиганта, обычай свято блюли. Разумеется, «Гинденбург» ничего не поднимал, да и не мог поднять по техническим причинам. По правому борту снежно-белой полосой было спущено огромное полотнище без всяких символов и надписей — давний знак добрых намерений и пожелания удачного пути.

«Гордость» издала длинный протяжный гул главного судового ревуна, приведший в экстаз многочисленную детвору. Высоко над рубкой неожиданно полыхнуло огненно-яркое, прекрасно заметное даже в этот пронзительно солнечный день пламя салюта «по форме три» — сиренево-синий, красный, изумрудно-зеленый.

Дориков одобрительно усмехнулся в усы. Да, капитан «Гордости» превзошел самого себя, на древний обычай он ответил еще более древним — приветствие фейерверком было давным-давно исключено даже из «Фламандского» статута мореходства, а вот смотри-ка. Старый морской волк и помнил, и припас соответствующие заряды, и оперативно приказал организовать стрельбу из файр-бомбомета.

Хороший капитан, хороший корабль, хорошая жизнь.

Инженер посмотрел на улыбающуюся, безмятежно счастливую Ксению и тоже почувствовал себя очень-очень счастливым человеком.

Саксофон, вытягивавший финальную, уходящую уже в ультразвук ноту, внезапно захлебнулся, утонул в пронзительном вое помех. Приемник захрипел, защелкал и умолк. Мгновение Сергей недоуменно смотрел на него, а затем почувствовал резкий укол в левом запястье. Толстая синяя искра опоясала металлический браслет наручных часов, больно обжигая кожу.

Мерная, едва заметная дрожь корабельного корпуса, двигатели словно пошли вразнос, то выдавая на валы полную мощность, то работая почти вхолостую.

Повсюду на палубе люди вскрикивали, трясли руками, отбрасывали металлические предметы. Ксения пискнула, испуганно взъерошив густую шевелюру, резко бросила на палубу какой-то сверкающий предмет. С легким стуком по доскам покатилась заколка для волос. Пальцы девушки дрожали, легкий дымок поднимался от ее густых русых прядей.

Вновь включился приемник, но теперь он издавал лишь мерное, на одной --">