Вадим Михайлович Мархасин - Когда-нибудь мы будем вместе

подошел к входной двери, открыл и выглянул в коридор.

Здравствуйте я ваша тетя, Бурбулис, посвежевший как огурчик и прилизанный, хотя все равно с прокисшей физиономией, подпирает стену в коридоре возле двери.

— Кого ждем, Геннадий Эдуардович? — обрадовался я, узрев мальчика для битья. — Заходи, нечего стену подпирать. У нас сегодня много работы.

Я посторонился, пропуская Бурбулиса в комнату, закрыл дверь и подошел к столу.

— Борис Николаевич, Шушкевич приглашает на завтрак к девяти часам, — скороговоркой проговорил Бурбулис, удивленно разглядывая разбросанные и почерканные листы оставленного им документа.

— Завтрак это хорошо, но пока есть время, вам с Шахраем надо поработать над моими правками. Держи Геннадий, — произнес я, собирая листы в неровную стопку и протягивая Бурбулису текст соглашения. — Ты мне скажи, откуда эта галиматья взялась?

— Борис Николаевич! — демонстративно обиделся Бурбулис, — мы этот текст, вчера вылизывали вместе с Гайдаром, Козыревым и нашими Белорусскими и Украинскими друзьями.

— Это штаа, после моего ухода вчера вы еще что-то вылизывали? — опешил я.

— Да что вы, целый день работали! Текст соглашения уже одобрили Кравчук и Шушкевич, осталось только официальная часть — церемония торжественного подписания! А вы тут с правками, и как быть? Неудобно перед ними!

— Неудобно на потолке спать, понимашь, сам знаешь почему! За целый день два предложения умных не придумали. Скажешь, что это черновик, мол, ждем от них предложений и правок. Ты почитай, пока, почитай, проникнись духом, осознай и Шахраю доведи, что мои правки не обсуждаются, — усмехнулся я. — Вами не обсуждаются, а с коллегами я сам пободаюсь! Иди, давай, изучай, встретимся в столовой.

— Привет честной компании! — отвратительно оживленным голосом поздоровался я, вваливаясь в банкетный зал.

Завтрак он такой — завтрак. Ничем не отличается от ужина, опять икра, румяные поросята. Клонирую они их что ли, поросят этих. Нарезки мясные, языки говяжьи, рыба всех сортов.

Смотрю, мои коллеги причащаются, болеют страдальцы. Я на удивление чувствую себя отлично, как будто и не пил.

Я грузно уселся за стол, официант из-за плеча ловко метнул передо мной тарелку с яичницей.

"О, яишенка, аж в ладонь толщиной".

Бурбулис наполнил стопку рядом со мной и свою не забыл.

— Стоп Геннадий Эдуардович, делу время, потехи не будет! Итак вчера хорошо оттянулись!

Кравчук чокнулся с Шушкевичем и, подняв рюмку,кивнул нам.

— Нет, нет, — отрицательно покачал я головой и энергично принялся за яичницу.

После завтрака мы прошли в комнату совещаний и расположились за столом. Я оглядел собравшуюся компанию. Все какие-то возбужденные, в предвкушении от предстоящего действа. Глаза горят. У Кравчука тремор рук явно выдает нешуточное волнение. Шушкевич сидит как сыч, по лицу не понять о чем думает. Наши помощники расположились рядом и достали приготовленный текст соглашения.

Все присутствующие уставились на меня, а Шушкевич торжественно произнес: — Давайте предоставим слово нашему старшему, — здесь Шушкевич запнулся и немного помявшись, продолжил, — ээээ коллеге — президенту РСФСР Борису Николаевичу Ельцину.

Кравчук при словах "старший брат", скривился, словно хлебнул уксуса столовой ложкой. Самостийному товарищу сам черт не брат, а тут родственник объявился не званый, да еще и старший. Но сделав хорошую мину, демонстративно хлопнул два раза правой ладонью по пальцам левой.

Ладно, мы не гордые. Я взял в руки текст и не глядя, произнес:

— Уважаемые…. партнеры, "о какое определение подобрал, что-то знакомое навевает", мы вчера собрались с вами, чтобы обсудить предложение нашего дорогого и незабвенного Михаила Сергеевича! Я имею в виду, планируемоезавтрашнее подписание союзного договора в Москве. Но в процессе, так сказать, процесса пришли к грустному выводу о невозможности такого формата. В таком бардаке, что сейчас творится, панимашь, при таких центробежных тенденциях, говорить о едином государстве уже не приходится, панимашь.

Кравчук засиял радостной улыбкой, услышав из моих уст подтверждение своим чаяниям.

"Рано радуешься, морда хохлятская!"

— Но, уважаемые, продекларировав свою независимость и выход из СССР, вы, почему то забыли продекларировать свою ответственность по долгам СССР. Озаботившись суверенностью и неприкосновенностью границ, не задумались, откуда сии --">