Александр Дорнбург - Борьба на юге (СИ)

плановика, так как конкурс там был хотя и меньше, чем в мединституте, но все равно большой, так как в Союзе планирование было очень популярно. Говорили, что за этим будущее. Пока я сходил в армию, Советский Союз приказал нам долго жить, так что мое потенциальное теплое место накрылось медным тазом. Развели меня как пляжного лоха! Из института вышел непонятным экономистом в разгар рыночной экономики, в челноки и рыночные торговцы я не пошел, а прибился к разваливающейся армии.

Здесь я быстро освоил нехитрую армейскую мудрость, иметь уставной вид — придурковатый, не лезть не в свое дело, никогда не проявлять наказуемую инициативу и не задавать лишних вопросов. За нас всегда думают командиры, а нам без приказа это занятие не положено. Там я работал по ревизиям, но наступили чеченские войны. Приходилось ездить на Кавказ и делать вместе со всеми умный вид, что вокруг никакой войны нет. Верный способ, чтобы сойти с ума.

Копаться в бумажках здесь зачастую было не менее опасно, чем лезть под пули, так что когда появилась возможность перейти в налоговую полицию, я поспешил слинять туда. Там я был самым умным на фоне остальных дубовых офицеров, так что этим заслужил острую нелюбовь своего начальства. Кадры у нас были все как на подбор самодовольные армейские болваны, с головами отлитыми из монолитного чугуна.

К примеру, один товарищ (из числа тех, что поручишь такому гулять с собачкой, так он случайно с обрыва упадет), сидящий рядом со мной в кабинете, явный гений альтернативной экономики, проверяя один санаторий, увидел на банковских платежках волшебное слово "без налогообложения (НДС)". Он тут же вообразил, что раскрыл всемирный заговор против нашего государства, тот час доложил начальству и с его полного одобрения выписал всем покупателям путевок три сотни повесток.

Потом наш доблестный самодовольный офицер еще целый год опрашивал всех под протокол как же они дошли до жизни такой. Так что на фоне таких хватов я не котировался, потихоньку копался в бумажках и старался не отсвечивать. Обработка статистики, составление всевозможных справок и обзоров быстро привели к тому, что даже думать я стал с одышкою.

Страна наша богатая, но даже ей оказалось не под силу содержать столько резвящихся гениев идиотизма. В один прекрасный момент 55 тысяч сотрудников Налоговой полиции оказались абсолютно некому не нужны. Контору ликвидировали за ненадобностью. Кое-кого из сотрудников, проявляющих периодические проблески разума, забрало к себе МВД, но подавляющее большинство — 40 тысяч человек, вместе со мной, перебралось в новообразованный орган — Госнаркоконтроль.

Результат все знают. Россия стала абсолютным рекордсменом в мире по потреблению героина, а смертность от данного наркотика в нашей стране в три раза превысила смертность в негритянских кварталах Лондона и его черных пригородов. Я давно понял, что максимум, что мне светит: не высовываться, зарыться в бумаги по уши и благополучно дожить до пенсии в 45 лет. Даже в 44, учитывая мой стаж в горячих точках. Хочешь насмешить бога — расскажи ему о своих планах. Во время очередных стрельб (зачем они только нам нужны), я успел заметить что какие-то лысые пузаны со взором горящим, тыкали стволами в моем направлении. Спорить с идиотами бесполезно, и я поспешил побыстрей убраться с линии огня, памятуя, что даже разряженный пистолет иногда может выстрелить. Не успел. И вот — шальная пуля! Е-пэ-рэ-сэ-тэ!

Пуля — дура, и не всегда смертельна. Но все же, явно не мое тело и революционный антураж кругом, настаивали меня на минорный лад. На своем мандате я заметил дату 22 ноября 1917 года (не знаю уж по какому стилю). Ой, как все не хорошо. Всегда самое трудное — жить в эпоху перемен. А я попал с разгар вихрей революции и гражданской войны, так что голову тут сложить как два пальца об асфальт. Характерно, что теориями машины времени, переселения душ и прочей мистической хрени я уже вполне был морально подготовлен к подобному развитию событий, благодаря соответствующей литературе и кинематографу. Просто очередной выкрутас времени. Только там люди попадали всегда прямиком в тело царя.

Чаще всего Николая Второго, иногда в его братьев Георгия или Михаила. А я попал в тело непонятно кого. Кроме того, засланцы в прошлое готовились, штудировали соответствующую литературу, все знали и все помнили, в крайнем случае, были мастерами своей профессии. Тут же начинали все --">