Андрей Валентинов - Нильс

Андрей Валентинов Аргентина Книга 9 Нильс

Сцена из Фауста Подражание А.С. Пушкину

Берег моря, осень 1939 года. Фауст и Мефистофель.

Фауст:

Мне скучно, бес.

Мефистофель:

Что делать, Фауст?

Таков вам положён предел,

И верь, не я о том радел.

Кто струсил, кто в борьбе неистов;

Кто шлет проклятья коммунистам,

Кто Рейху угрожать посмел,

И всяк зевает да грозит,

И в скуке пушек гром сквозит, –

Зевай и ты.

Фауст:

Мне нет охоты

Зевать. Устал я от зевоты,

Болит живот, стеснилась грудь.

Найди мне способ как-нибудь

Рассеяться.

Мефистофель:

Нельзя ль узнать

Кого изволишь поминать,

Не Гретхен ли? Она, растяпа,

Сейчас шарфюрером в гестапо.

О пламя чистое любви!

Фaуст:

Что там белеет? говори.

Мефистофель:

Линкор британский многотрубный,

Где он пройдет, там запах трупный

И орды тонущих врагов

Вдали от милых берегов.

На нем торпеды да снаряды,

Да грозных воинов отряды,

Да модная болезнь – война,

Фaуст:

Что свыше нам подарена?

Мефистофель:

В войне, брат Фауст, нет изъяна,

Иначе вы бы, обезьяны,

Не рвали бы заветный плод,

Не снаряжали в море флот.

Воюй, германец и британец,

Воюйте, русский и испанец,

Дрожи от страха, Третий Рейх!

Воюйте, чех и марокканец,

И даже мерзостный еврей!

Фауст:

Что ж, раз времен порвалась связь,

Начнем и мы, благословясь.

Всех утопить.

Мефистофель:

Сейчас.

(Исчезает.)^[1]

Глава 1. Один в городе Мост Мирабо. – Когда они пришли… – «Я по родине милой тоскую». – Бывший учитель. – Бранденбургский музей. – Будапешт. – Злодей Жюдекс. – Отчеты доктора Левеншельда

1

Стать каплей воды, стать куском камня… Мир утонул в холодном октябрьском дожде, сумерки давно уже стали ночью, тьму то и дело рассекал желтый огонь фар, а он стоял, вцепившись заледенелыми руками в чугунную ограду. Камень и вода. Его нет, его уже нет. Год, два… Три года.

Мост Мирабо минуют волны Сены

И дни любви

Когда-то, еще студентом, он спорил с однокурсниками об этом стихотворении. У Аполлинера нет знаков препинания. Почему? Плохо знал французский? Грамматика была слишком тесна? Маяковский тоже не признавал запятых, их потом расставлял редактор.

Пусть бьют часы приходит ночь

Я остаюсь дни мчатся прочь

Париж остается Парижем. Даже сейчас, дождливой ночью, мост Мирабо, безвкусное аляповатое чудовище, перегородившее Сену, живет своей жизнью. Мчатся авто, из тьмы проступают чьи-то неясные силуэты. Но до него никому нет дела. Человек стоит на самом краю, между камнем и водой, смотрит вниз, в самое средоточие ночной тьмы. Почему бы и нет? У каждого свой выбор.

Лицом к лицу постой ещё со мною

Мост наших рук

Простёрся над рекою

От глаз людских не знающей покою

Ровно три года назад он пришел сюда, подгоняемый дождем. Прощальной записки сочинять не стал. Не слишком благодарный жанр. «Прошу никого не винить!» Лютая пошлость, в Аду будет стыдно. И кто станет читать, полицейский комиссар? Хотел взять с собой томик Аполлинера, но в последний момент оставил на полке. Зачем книге тонуть? Нужное стихотворение он помнил наизусть.

Пусть бьют часы приходит ночь

Я остаюсь дни мчатся прочь

Дочитать до конца, глядя вниз на почти неразличимую во тьме реку – и все. Как инспектор Жавер из романа Виктора Гюго. Читая книгу, он, тогда еще школьник, удивлялся такой странной смерти. Почему не застрелился? Тонуть в Сене – удел нервных девиц. И только потом узнал, что оружие полицейским в те годы не выдавали, а вот наручники полагались, ими Жавер и сцепил намертво кисти рук.

Наручников ему, учителю, никто не выдал. Ничего, обойдется и так! Тяжелое от воды пальто, ботинки, ледяная вода. Нужно лишь дочитать стихотворение до конца – и шагнуть вниз.

Любовь уходит как вода разлива

Любовь уходит

Любовь ушла, унося с собою его жизнь. Но --">