Михаил Шерр - Светлейший князь 3

Светлейший князь 3

Глава 1

— Ваша светлость, их благородие господин Лонгин!

Прохор не кричал, а вопил, как оглашенный. Я от радости готов был пуститься в пляс, во мне все возликовало.

Через два часа чистые, накормленные и напоенные, Лонгин и Ванча расположились в моей юрте и начали рассказывать о своей неудачной дипмиссии, превратившейся в военный поход. Я лично не считал это неудачей, мы не питаем больше никаких иллюзий по поводу этого самого амбын-нойона, получили первый положительный опыт работы с населением на территории противника и провели глубокую разведку за Енисеем. И самое главное у меня был план дальнейших действий. В моем плане было только два слабых места: верность двух тувинцев — Ольчея и Мергена.

Ванча переводил Ольчею, а Мерген уже и сам прилично понимал по-русски. Мне рассказ Лонгина был по большому счету не важен, главное они вернулись живые и здоровые. Намного интереснее, что скажет Ольчей, но мои товарищи мой настрой не разделяли и Лонгина слушали внимательно, особенно Панкрат, а затем был вечер вопросов и ответов. В итоге целый час Лонгин говорил, говорил и говорил. И только потом свой рассказ начал Ольчей-оол. Оол в его имени я отдрасывал. Как и уМергена, для своего удобства.

Ольчей обьехал все кочевья в намеченном нами треугольнике. Тегюй-оол не обманул нас, маады перешли на нашу сторону. Власть Ольчея признали все кочевья до реки Хут. И даже несколько родов чооду между Уюком и Сесерлигом приняли нашу сторону.

Ольчей успешно разгадал одну небольшую загадку. Мы с Ерофеем не могли понять, кто же несколько недель все пытался разведать дорогу в Гагуль. Оказалось, что зайсан маадов вел двойную игру и именно его люди тревожили нас на гагульских тропах. Сохранять нейтралитет он решил чуть ли не в последнюю минуту. Но это уже не имело никакого значения. Когда я спросил Ольчея, где этот зайсан, он помолчал и ответил, что его больше нет. Я решил не выяснять, что произошло, был просто уверен, что через несколько дней Доруг-оол расскажет, что произошло между Ольчеем и зайсаном маадов.

Ольчей рассказал еще интереснейшую деталь последних событий, можно сказать последний штрих в целостность картины. Сумоны маадов и чооду составляли не большой, но самый настоящий хошун. По непонятной причине, его зайсан или нойон, устранился от всех дел и последние года полтора в хошуне правил салчак-нойон и поэтому мы полагали, что именно он правитель в землях наших соседей. А здесь же этот тайный зайсан, вдруг решил предьявить свои права, но встреча с Ольчеем на берегах Би-Хема, разделяющего земли чооду на две части, закончилась для него ничем. Кочевья чооду на правом берегу перешли под крыло нашего зайсана.

Все взятые под контроль кочевья, Ольчей разделил на четыре сумона, собственно свой, чооду и два маадов, северный и южный. Спорные земли маадов с разгромленными южными сумонами, от реки Уюк до линии вершин хребта, Ольчей отдал маадам. Свою ставку он решил сделать около горы Хай-Бар. И за кадром остался род Мергена, который не собирался уходить из наших пределов. За прошедший неполный год, тувинцы на наших землях буквально встали на ноги. Благодаря Фане, первоначальная взаимная настороженность исчезла, тувинцы и русские сдружились, да еще и возникшее боевое братство. А тут вдруг исчез и дамоклов меч пушного налога амбын-нойону и налогов зайсанам. Когда Мерген начал формировать дополнительный десяток, Ерофей сказал что, семьи тувинских мужчин, пошедших служить в нашу гвардию, будут освобождены от всех налогов и более того, будут получать жалование. В покинутом мною времени люди бы сказали — фантастика!

Заканчивая свой рассказ, Ольчей-оол улыбнулся и спросил меня:

— Ваша светлость, — обратился он ко мне по-русски, медленно и тщательно выговаривая каждую букву, — вы, подтверждаете, что на Сесерлиге будет наш хурээ?

— Конечно, Лонгин не с бухты-барахты это ляпнул, — Ольчей заулыбался еще шире и продолжил:

— Скоро мой брат опять придет к нам и я скажу ему об этом.

— Решай это сам, — в этот момент мне пришла в голову интересная мысль. —Только одно условие, ваши ламы не будут возражать если вдруг наши монахи когда—нибудь пожелают основать рядом свой монастырь.

— Я думаю, они не будут против.

Несколько минут мы сидели молча и я опять вспомнил про желание забиться в медвежий угол. Хорош медвежий угол получился. Теперь уж точно мы создали свое --">