Алекс Рудин - Егерь: назад в СССР (СИ)

угол аккуратно надорван — чтобы сигареты не высыпались в кармане. Стукнул пачкой о ладонь. Одна сигарета наполовину выскочила.

Давно забытые ощущения, а руки помнили.

Я аккуратно покатал овальную сигарету в пальцах, чтобы табачные палки не проткнули тонкую бумагу. Сунул размятую сигарету в рот, чиркнул спичкой, прикурил. Язык защипало от горьких табачных крошек.

Дым смешался с пылью. А водитель только улыбался, подпрыгивая на сиденье.

— Тебя как звать-то, егерь?

«Сергей» — подумал я.

— Андрей, — сам собой опередил меня язык.

Почему Андрей?

— А меня Володей, — улыбнулся водитель и протянул мне руку. Ладонь у него была широкая, не по размеру фигуры, и жёсткая — из-за мозолей и заживающих порезов. Машинное масло въелось в кожу, делая её смуглой. Пальцы пожелтели от табака.

Я пожал руку Володи.

— Значит, егерем к нам? — продолжал расспрашивать водитель. — На лето?

Видимо, мы с ним уже успели начать разговор, пока на дорогу не выскочил тот злосчастный кабан.

— Угу, — неопределённо промычал я и сделал вид, что очень озабочен ссадиной.

Чёрт бы побрал это деревенское любопытство!

— Сбежал, значит, из города? — не унимался водитель. — Деревню любишь?

Я вдохнул поглубже и закашлялся от едкого табачного дыма. В затылке стрельнуло, на глазах выступили слёзы.

— Не куришь, что ли? — рассмеялся водитель.

— Так,— прохрипел я. — За компанию.

В прошлой жизни я так и не бросил. Хоть и давление шалило, и сердце побаливало. Думал — чего там бросать? Всю жизнь курил.

Вот и докурился, видно.

А Андрей, похоже, табаком не баловался.

— А я вот как привык с детдома — так и курю, — словоохотливо пояснил Володя. — Мать в войну умерла — меня в детдом отправили. Там курить и научился.

Стоп! Какая война? Володе на вид лет сорок, не больше! Если сейчас девяностый — значит, родился он в пятидесятом. Война уже пять лет, как закончилась.

Или сейчас не девяностый год?

Мы въехали в деревню. «ЗИЛ», не сбавляя скорости, нёсся по единственной улице между просторно стоявших домов.

От рубленого колодца, над которым высился журавль, шла молодая женщина в ситцевом платье. На загорелом плече она несла коромысло с двумя полными жестяными вёдрами.

Володя посигналил ей. Женщина коротко кивнула и пошла дальше.

— Михална, — бросил Володя. — Жена нашего агронома. Здесь они живут, в Сарье. Хотя в Черёмуховке им квартиру предлагали! А вот облюбовали деревенский дом, и всё тут.

Слово «квартира» Володя произнёс с плохо скрываемой завистью.

Ага! Значит, это Сарья — деревня на половине пути от Киселёво до Черёмуховки.

А где-то недалеко есть лесное озеро, на котором я пару раз ловил похожих на головешки, почерневших от торфяной воды окуней.

«ЗИЛ» быстро проскочил деревню. На окраине стояла большая совхозная ферма. Над длинным зданием коровника трепетал на ветру красный кумачовый плакат:

«Перевыполним план по надоям к 30-тилетию Победы!»

Этот плакат растянули совсем недавно. Кумач ещё не успел поблёкнуть и выцвести.

Но кто будет развешивать на виду у всех неактуальный лозунг? А значит...

Сорок пять плюс тридцать — получается семьдесят пять.

Сейчас семьдесят пятый год, а не девяностый.

И я не в своём теле.

А настоящему мне сейчас четырнадцать лет. И живу я с мамой, папой и младшей сестрой совсем недалеко отсюда.

Потому и газета не выглядит очень старой.

Меня замутило. Я откинулся на жёсткую спинку автомобильного сиденья. Потом высунул голову в окошко и жадно задышал, глядя на бесконечные картофельные поля, окаймлённые далёкой полоской леса.

— Ничего! — крикнул Володя. — Сейчас приедем!

Поля закончились. Лес резко приблизился вплотную к дороге, затем перешёл в сорный ольшаник. Справа потянулись кирпичные здания совхозных мастерских. Широкий двор был заставлен тракторами и другой сельскохозяйственной техникой.

«ЗИЛ» въехал в деревню. Возле магазина повернул направо, прокатился метров пятьсот по узкой улочке между бесконечными некрашеными заборами и остановился у небольшого здания, обложенного кирпичом. Над дверью висела синяя выцветшая табличка с красным крестом и короткой надписью: «Медпункт».

Глава 2

Из кабины я не выскочил, а вылез. В затылке ещё гудело, но на ногах я уже держался твёрдо. Немного постоял, вдыхая --">