Аврам Дэвидсон - Дело о "тёщином жемчуге"

стёкол, раня себя так, что их приходилось умерщвлять.

Но теперь подобные инциденты происходили всё реже.

После традиционных трёх кругов по Автостраде, Эстерхази съехал на обочину. — Кочегар, как работает новое топливо? — спросил он. (Возможно, было бы изысканнее обращаться к нему французским эквивалентом, но Швебель, во-первых, не знал, что означает слово шоффёр^[1]; а, во-вторых, был очень горд оставаться тем же, кем он был на Королевских и Имперских Железных Дорогах С-П-Т.

— Сударь: огонь горит ровно, дымит ровно, шлак чистый, — отвечал он.

— Отлично, отлично. Очень хорошо, давайте поменяемся местами. Переулок Золотого Оленя.

Теперь котёл какое-то время не потребует свежего топлива, а если и да, Эстерхази мог подкормить его, не запачкав белых перчаток, настолько чистым было новое горючее.

Интерьер у Вейтмондля в основном складывался из ящиков, полок и полок ящиков, до самого потолка; передвижные лестницы на колёсиках катались по рельсам и всегда виднелся кто-то, пополняющий запасы в ящиках или пересчитывающий их: и в каждом ящике спереди было маленькое окошечко, так сказать, являющее образцы размера и стиля пуговиц, содержавшихся внутри.

Один из клерков сверху позвал кого-то сзади и появился хозяин собственной персоной. Зелигман Вейтмондль сам по себе оказался маленьким седым жёлто-коричневым человечком, которому удавалось одновременно быть и серьёзным, и весёлым. С тихим гуканьем и клохтаньем радостного признания, он взял у Эстерхази швейную шкатулку. — О да, о да! Сделано во времена моего отца, времена моего отца, — подтвердил он. — Тогда это был шик, отделка ромбами, отделка ромбами, — сказал он, постукивая пальцем по инкрустации. — Дешёвый материал, — заявил он через мгновение.

Эстерхази присмотрелся к ней внимательней. Перламутр действительно выглядел тусклым, опалесценция довольно слабой. — По-видимому, это перламутр не высшего качества, — согласился он. — Хотя могу предположить, что он просто потускнел...

Вейтмондль хихикнул. — Потускнел тут, потускнел там, — сказал он, — да он и не был ярким, вот и не потускнел. Проклятье, это даже и не перламутр, сударь вы мой: это то, что мы в торговле называем тёщиным жемчугом. Он происходит не из Южного моря, Северного моря, Персидского залива или ещё каких-то заливов. Он происходит из простых речных мидий, где-нибудь в Великом Влохе. И если бы вы пришли к нам на прошлой неделе, я бы сказал: « — Нет, сударь, мы уже не сможем восстановить эту вещь тем же материалом, по причине того, что не держим его в запасе и не держали в запасе много-много лет». — И он важно кивнул. И, откуда ни возьмись, быть может из носа, он извлёк две раковины. — Это, как сразу видно, сударь вы мой, перламутр, настоящая и подлинная вещь: если глянуть снаружи: Прелесть. Хоть и не из Персии, что и говорить, из Австралии, которая является большим островом, сударь вы мой, и южнее Персии... А тут, сразу видна разница, сударь вы мой, день и ночь, день и ночь, это речная мидия, такая, какими мы обычно торговали, конечно, гораздо дешевле.

И, поощряемый то вопросами, то подкидываемыми фактами, Зелигман Вейтмондль продолжал объяснять, что, с одной стороны, цена перламутра обычного качества снизилась — из-за открытия новых территорий в таких местах, как Австралия и Южные моря — а покупательная способность публики повысилась, вследствие мануфактур, железных дорог, отмены внутренней пошлины, поражения сербов и граустаркцев^[2], благоприятных законов и колоссального милосердного воздействия Трона, в результате чего упал спрос на вещи подешевле. — Никто больше это не покупает, нам потребовалось много времени, чтобы распродать то, что было на руках, как видите, даже солдаты не покупали его в табакерках для своих зазноб. А кроме того, потом, пока происходило то одно, то другое, мы распродали некоторые товары из материала подешевле, потому что этого мы больше уже не получали.

Эстерхази, с умеренным любопытством, желая закруглить вопрос, спросил, почему они этого больше уже не получали? И производитель пуговиц, пожав плечами и улыбнувшись, ответил, что Они его не ввозили. Они? Перекупщики. Поскольку перекупщики таких необычных вещей — он подразумевал, что необычные вещи были очень необычными — прибывали со всех концов Империи. До предыдущей недели. Когда один из Них привёз уйму всякой всячины.

— Так что теперь мы сможем это восстановить и сделаем для Уважаемого --">