Сергей Николаевич Шкенёв - Цесаревич Вася 2

летят пассажирами.

— И что? Риск тот же самый, что и для пилотов.

— Дать Станислава? — предположил император.

— Это мелко, дорогой. Чтоб ты знал, Станислав носит неофициальное название «На, и отвяжись». Анну на шею дай, а хулигану Чкалову — Георгия четвёртой степени.

— Боевой орден, душа моя.

— И обстановка приближённая к боевой. Георгиевская Дума поддержит.

— Не успеют собраться.

— Потом подпишут, в первый раз, что ли? Кстати, он же до сих пор подпоручик?

— В отставке, — Иосиф Первый размял в пальцах папиросу, но прикуривать не торопился. — После того моста вообще хотели погоны снять, но решили отправить в отставку с правом ношения мундира и прикомандировали к конструкторскому бюро Поликарпова. Предлагаешь восстановить в армии?

— В военно-воздушном флоте. Если ты назначишь Василия командовать особым воздухоплавательным отрядом, то пойдут кривотолки и слухи о протекции…

— По Туруханскому краю они пойдут! — император хлопнул ладонью по столу, выказывая высшую степень неудовольствия. — Чем длиннее язык, тем выше широта проживания.

— Пусть так, — согласилась Татьяна Николаевна. — Но для Василия будет лучше, если его начальник получит чин подполковника.

— Из подпоручиков в отставке сразу в подполковники?

— Меньше нельзя, потому что наш сын уже штабс-капитан лейб-гвардии.

Император немного подумал, и согласился:

— Твои аргументы мне кажутся разумными, — Иосиф Первый закурил, выпустив облачко душистого дыма, и уточнил. — У тебя всё готово для торжественной встречи?

— И даже оркестр с новым маршем! Наш капельмейстер предложил назвать его «Марш авиаторов».

— Хорошо, пусть так и называется. Гости предупреждены?

— Только Столыпины, Орджоникидзе и Бонч-Бруевичи. Это будет праздник в узком семейном кругу.

— Журналисты? Есть мнение, что без журналистов никак не обойтись.

— Как же без них? Приглашены на фиксирование рекорда и приоритета Российской Империи. Представители патентного бюро тоже будут — пусть наш мальчик заработает немного денег.

Император разгладил густые усы, пряча в них усмешку. Если раньше высочайшие особы брали шефство над гвардейскими полками, то императрица Татьяна Николаевна нарушила традицию, решив патронировать Императорское патентное Бюро, тем самым воплощая в жизнь детское стремление к справедливости. Юристы и боевики бюро стояли на страже авторских прав российских подданных, чутко реагируя на хищения интеллектуальной собственности чрезмерно жадными иностранцами. Тот же Эдисон до сих пор выплачивает штраф в пользу Яблочкова за кражу идеи электрической лампочки. А Рудольф Дизель, посмевший назвать своим именем изобретённый Густавом Васильевичем Тринклером двигатель, вообще… То есть, бюро здесь не при делах, он сам исчез в неизвестном направлении. Не хотел штраф платить, мерзавец.

После оформления патента со стопроцентной уверенностью можно сказать, что любая попытка любой страны построить летательный аппарат тяжелее воздуха сделает цесаревича Василия Иосифовича одним из самых богатых людей в мире.

— Кстати, — вспомнила Татьяна Николаевна, — а сына за рекордный перелёт мы собираемся награждать? Васе к парадному мундиру нужен новый орден.

— Дорогая, ты же на него обижена за злую шутку с портным, отправленным в Восточный Туркестан.

— Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя, — процитировала императрица. — Это была не шутка, а забота о боевых товарищах. Тем более мы уже выразили неудовольствие в телеграмме, ответно пошутив о разжаловании в более высокий чин.

— Я тоже умею шутить, — хмыкнул император и посмотрел на часы. — Время, душа моя. Они уже должны взлететь.

— Не увиливай от разговора о награде, Иосиф. Мне почему-то кажется, что анненский крестик на шее будет замечательно сочетаться с погонами штабс-капитана.

— Я подумаю над этим вопросом.

— И ещё об одном попрошу, — Татьяна Николаевна немного помолчала, выбирая слова. — Ты не мог бы повлиять на моего отца, Иосиф? Тебя он уважает и даже немного боится.

— Что нужно сделать?

— Попроси его пить хотя бы вдвое меньше, и объясни, что хватание фрейлин испанской принцессы за задницу чревато международным скандалом.

— Господи, дорогая моя, откуда у испанок задницы?

— Задниц нет, — согласилась императрица, — а международный скандал будет.

— Хорошо, я поговорю с Николаем Александровичем, — --">