Александр Башибузук - Рождение империи. Шемяка

времени и княжескому чину. Вроде бы, соответствовало, увы, особыми познаниями в русской средневековой моде не обладаю.

На башке шапка с собольей опушкой, кафтан с разрезными рукавами и полами до колен, из бирюзового дамаста^[2] отороченный тоже соболями, под ним еще один, безрукавный, рубаха белая, шелковая, кушак атласный, алый, штаны полосатые, свободные, на шее золотой крест на цепи, на среднем пальце массивный золотой перстень, больше аляповатый чем красивый. Второй ножик, узкий и тоже изогнутый, нашелся в сапоге из алого сафьяна. 

— Ебать... — я в который раз едва не потерял сознание от крайнего охренения.

Но и это не все.

Беглый осмотр самого себя принес новое открытие.

Тело-то не мое родное! Мне, прости Господи, от роду пятьдесят три годика, а эта тушка принадлежит по очень многим признакам совсем молодому персонажу. И здоровому как лось персонажу. Грудь бочкой, плечи саженные, руки все перевиты мускулами. Сам я тоже особой хилостью никогда не отличался, но этот прям на зависть.

Правда это наблюдение особого утешения не принесло.

Что делать дальше, даже в голову не приходило, выходить из нужника тоже категорически не хотелось.

Но тут, как назло, стал проявлять беспокойство Вакула.

— Княже, ты как там? Охти мне... да что ж такое... — обиженно бормотал он за дверью. — Княже? Ась? Отзовись...

Я неожиданно сильно разозлился на себя за трусость.

Никогда труса не праздновал, чего бы в этой жизни не случалось. А случалось всякое, такое что не дай Бог даже врагу пожелать. А тут словно пацан сопливый в обмороки падаю. Попал, да и попал, хрен с ним! Скажи спасибо, что в князя, а не в раба какого. Могло быть и хуже. А может вообще сплю...

Стиснул зубы, потер морду ладонями и вышел, сердито пнув дверь.

— Княже! — обрадовался детина.

— Идем, — строго буркнул я и потопал к башне.

На пиру особых изменений не произошло, разве что народ за воротник сильнее заложил, да ора стало поболе.

— Опростался? — заржал братец, явно уже хорошо заложивший за воротник. — Глянь, глянь, как клуша зыркает очами на нас. Видишь? — он покосился на мать молодожена. — А ну, идем, братка, молодым слово скажем свое, княжье!

Брат цапнул кубок и попер к молодым. Пришлось идти за ним, ничего другого не оставалось. Проявлять какую-то свою инициативу я банально боялся.

Василий выбрался к молодым и вскинул кубок.

Но ничего сказать не успел, потом что мамаша молодожена, та самая Софья Витовна вдруг сорвалась со своего кресла.

Все произошло так быстро, что никто ничего не успел предпринять.

Софья вцепилась в пояс Василия и дернула его на себя, сорвала, а потом вздернула его вверх одной и закричала низким, грудным голосом.

— Краденый! Пояс-то краденый у великого князя Дмитрия Донского! Как есть, глаголю! Покража!

В зале повисла тяжелая тишина.

— Ах ты, сука! — взвыл брат и выдернул из-за пояса кинжал.

Я едва успел повиснуть у него на плечах. Сам не знаю, зачем, башка нихрена не соображала, тело само сработало.

Грянул дикий ор.

— Воры!

— Поклеп!

— Ишь, покрали пояс...

— Убивцы!

— Поклеп!

Даже мне стало понятно, что случилось страшное оскорбление и это оскорбление уже просто так не уладить. Публичное обвинение князей в краже можно смыть только кровью. Да еще у кого, в краже у великого князя Дмитрия, почитаемого на Руси за святого. И уже ясно, что Софья пошла на это осмысленно.

— Уходим, батюшка, уходим... — жарко зашептал мне на ухо Вакула.

Витовна, чтоб ей пусто стало, так и стояла с торжествующей мордой, держа в поднятой руке пояс.

Ее обступили рынды, великий князь сидел на своем троне с охреневшей мордой. Васька брат, орал что-то нечленораздельное, в бешенстве брызгая слюной.

— Уходим... — я схватил его за кафтан, развернул и потащил за собой. Что делать, я по-прежнему не понимал и доверился интуиции.

Зал пересекли благополучно, народ расступался как масло перед раскаленным ножом, но уже коридоре, нам неожиданно заступили путь два молодца в кафтанах при саблях. Судя по мятому, простому облачению, просто дружинники.

— Княгиня велят остаться... — с кривой ухмылочкой сообщил один и положил руку на эфес сабли.

Второй просто мотнул головой, показывая, куда нам надо вернуться.

— Княгиня? — глумливо ощерился Васька. — Княгиня, гришь?

Он с дурацкой ухмылочкой шагнул к дружиннику и коротким замахом всадил ему кинжал в пах, а потом одним движением --">