Павел Сергеевич Иевлев - ЭТНОС. Часть первая — ’Парадигма’

достаточно юна, чтобы научиться чему-нибудь ещё.

— Взрослым ты смотришься лучше, — призналась Лирания. — Естественнее. Напросилась бы тебе в приёмные дочери, но мне поздно. Так что попрошу за Онию.

— Ты серьёзно?

— Ну да. Кто-то же должен за ней присмотреть, когда я отправлюсь убивать людей за деньги?

— Ты странно себе представляешь нашу работу.

— Не суть, ты понял. Ты унылый гиперответственный зануда, но сестру тебе можно доверить. Если решишь, что она — твоя, перегрызёшь за неё глотку. Как за Нагму. Если я что и поняла в корпе, так это то, что лучше быть среди тех, кто твой.

— Ты среди них.

— Я знаю. Но это пройдёт, вот увидишь.

* * *

— Присмотришь, если что, за мелкой косоглазкой? — уточняет Слон.

— Дмитрий удочерит. Алька уже над ней кудахчет, как ненормальная. Окситоциновое умиление. А ты всерьёз настроен с Лиранией?

— У неё отличные задатки и немеряно злости, а у меня больше нет Змеямбы. Марксман из неё уже неплохой, постепенно и снайпера выращу.

— Так ты опять собираешь команду? — задал я вопрос, который весь день незримо витает в воздухе.

— Да, Докище. Хватит мне слоняться. Да и Джабба так извелась, что аж похудела.

— Она жива ещё?

— Я же говорил, она нас всех переживёт. Сидит на базе, делает переучёт недоукраденного, поднимает списки личсостава, связывается с теми, кто хотел продолжать, ну и прочая кадровая бухгалтерия.

Слон взболтнул в стакане лёд, посмотрел через него и сказал:

— Да, хорошо у тебя тут. Правильно я тебе этот дом подогнал.

— Продал!

— Ну, продал. Зато как под тебя строили. Море, пляж, вот это всё…

— Слоняра, не жуй хобот, — вздохнул я. — Ты же не выпить сюда за тридевять миров тащился.

— Не, ну и выпить тоже…

— Слон!

— Ладно, пусть это будет сказано вслух. Докище! Ты, конечно, мрачный ушлёпок, вечно влипающий в неприятности, но чёрт меня дери — возвращайся в команду! Хрена тебе тут сидеть? Я ж тебя знаю, ты в этой поликлинике взвоешь через полгода, как волк на луну! Или хуже того — найдёшь на жопу приключений, как в прошлый раз. Не выяснили, кстати, кто в тебя стрелял?

— Нет, глухо. Местный полицеймахер клялся, что землю рыли, но не откопали ни хрена.

— Вот видишь! — воодушевился Слон. — Да тебя вообще без присмотра нельзя оставить! А что у тебя семья — не беда. Димка теперь парень женатый, почти детный, никуда от своей зазнобы не денется, есть кому приглядеть.

— Факт, — соглашаюсь я, — Оньку уже в школу пристраиваем. Тут есть одна репетиторша, к сентябрю подготовит.

— Тем более! Дети, школа, расходы! Одних колготок, небось, вагон нужен! Или что там теперь носят дети? Стринги?

— Слон!

— А чего сразу «Слон»? Не, Докушка, на зарплату педиатра ты этот колхоз не прокормишь. А наш бизнес, сам знаешь, хлопотный, но прибыльный. Тут ко мне, не поверишь, такие интересные ребята подкатили! Так вот, они предлагают — сядь покрепче…

— Слон, — перебил я его.

— Чего?

— К чёрту подробности! Когда выдвигаемся?

— Ну, пока народ наберём-оформим, пока снарягу… Стоп, так ты согласен? Реально? Я думал, тебя теперь не вытащить. Будешь нянчить внука, медленно, но верно впадая в сентиментальный маразм.

— Я и сам так думал. Но обстоятельства изменились.

* * *

— Нет, то, что она моя дочь, не делает её корректором, — объясняет мне рыжий Калеб. — Это работа, а не свойство.

— Уже легче, — киваю я.

— А вот и нет, — спешит меня расстроить «билохический» отец Нагмы. — Нам не зря запрещено иметь детей. Мы, «катализаторы коллапса», в особых отношениях с Мультиверсумом. Однажды мы уже погубили свои миры.

— Миров много.

Мне несимпатичен Калеб, и я борюсь с желанием ему нахамить.

— Может быть, мы действительно проводники воли Ушедших. Не знаю. Но наши дети — живые фрактальные бомбы, это факт.

— Настолько плохо?

— Думаешь, я первый, кто однажды пренебрёг гондоном и не уследил за последствиями?

«Не уследил за последствиями того, что ты гондон», — хочу сказать я, но сдерживаюсь. Мне уже не шестнадцать.

— Сколько у нас времени?

— Год. Месяц. Неделя. Кто знает? Нагма растёт, но уже очень сильна.

— И что нам делать?

— Лично я просто буду держаться от вас подальше, — пожимает плечами Калеб. —Если узнают, что она моя дочь, её сразу убьют.

— Кто?

— Если честно, это должен буду сделать я. Но я не хочу, Анахита не простит. Буду и дальше делать вид, что не в курсе.

— А эта оторва, Аннушка, не сдаст?

— Анка-пулемётчица? — смеётся Калеб. — Не, она по жизни --">