Павел Сергеевич Иевлев - ЭТНОС. Часть вторая — ’Догма’

и так чувствовала себя нелюбимым ребёнком, а теперь отвергнута окончательно и винит во всём, разумеется, себя. Так получилось, что фрейлина и паладин — самые близкие ей люди. Нагма её тормошит, развлекает, не даёт впасть в депрессию, но она не всесильна. Ребёнок потерял мать и брата, отец не желает её видеть. По дворцу ползут шепотки, что он винит Катрин в случившемся. Её фирменное невезение. Мол, это ей предназначено было умереть, но колдуны-чужаки её спасли за счёт других… Не думаю, что это действительно слова Перидора, он отнюдь не суеверный дурак, но нет дыма без огня. Джулиана считает, что это часть кампании против нас — мол, хотя напали на кортеж не без участия Багратии, но виноваты колдуны, проклявшие девочку. Свою нотку пикантности вносит тот факт, что с момента теракта Катрин даже не споткнулась ни разу. Как отрезало.

А я слишком часто думаю о том, что это Нагма могла ехать в карете с Катрин, а не Катрин — в нашей с Нагмой. В последний момент девчонки передумали.

— Вероятно фрактал сменил вектор, — предполагает Теконис. — Основной стала ветвь, где принцесса жива. Увы, вот такой ценой.

— Получается, это действительно наша вина?

— Причём тут вина? Любое действие имеет последствия. Виной оно становится лишь в том случае, если имели целью достижение именно их. Разве вы, спасая девочку от Красного Мора, ставили своей целью смерть её матери и брата?

— Нет, разумеется, — возмущаюсь я.

— Вина ваша лишь в том, что вы пренебрегли моей настоятельной рекомендацией не вмешиваться в судьбу принцессы. Пусть это будет уроком вашей дочери — только не надо делать вид, что она её не рисовала. Результат говорит сам за себя…

Это не стало уроком Нагме, потому что я ей ничего не сказал. Ещё не хватало нагрузить её комплексом. Уж я-то знаю, как это давит.

* * *

Отчаявшись получить аудиенцию у Императора, мы вернулись из дворца в графство. Через неделю Мейсер впервые поднял вопрос о признании проекта провалившимся.

— У нас есть наработанные решения для таких ситуаций, — вещал он на собрании, — и вы их знаете.

Я не знаю, но остальные кивают. Лица их при этом не выглядят счастливыми, так что решения эти, надо полагать, не самые приятные.

— Однако, — продолжает он, — мы в самом начале второй фазы, вложения пока не критичны, мы можем позволить себе просто списать их и переключиться на другой проект.

— Да, — соглашается с ним Джулиана, — издержки продолжения проекта могут превысить потери от его закрытия

— И что это за решения такие, интересно знать? — тихо спрашиваю я у Слона.

— Ну, — так же тихо отвечает он, — можно закончить то, что ты не дал провернуть тем бомбистам. И перезаключить договор с наследником.

— Это с братом Перидоровским?

— Ну дык. Его с самого начали учитывали как резервную фигуру.

— То есть они всерьёз рассматривают вариант грохнуть Перидора?

— Почему нет? Инвестиции надо отбивать. Онли бизнес.

Большинство акционеров с правом решающего голоса (мы в их число не входим) склонялось к тому, что оно того не стоит. Смена заказчика на этом этапе не окупится, лучше списать убытки и перекинуть ресурсы на другой проект, благо есть кандидаты.

— А что будет с этим срезом? — спросил я.

— В каком смысле? — удивился Мейсер.

— Например, мы провели вакцинацию от Красного Мора, так?

— Да, на сегодня охвачено более семидесяти трёх процентов, — подтвердил он.

— Это вызовет… как бишь её… гиперпопуляцию. Под неё созданы все эти «михайловские» заведения, заложен потенциал образования и трудоустройства — и тут мы такие: «Всем спасибо, все свободны». Но дети-то эти никуда не делись. А значит, будет голод, кризис и всё такое?

— Скорее всего, — кивнул Мейсер, — приятно видеть, что вы повышаете свой образовательный уровень, вникая в суть работы, а не ограничиваетесь своей зоной ответственности.

— Я как раз про ответственность речь и веду. Получается, что эти дети, по большей части, погибнут от голода. И это будет на нашей совести.

— Посмотрите на это иначе: без вакцинации они бы умерли от Красного Мора.

— Это был бы естественный ход вещей. А голод будет следствием нашего вмешательства.

— Любое наше вмешательство приводит к жертвам. Так же, как и невмешательство. Поэтому рассматривать нашу деятельность в бытовых этических категориях невозможно, — отрезал Мейсер. — Однажды вы к этому привыкнете.

— Надеюсь, что нет, — сказал я мрачно. — А почему нельзя, ну… Загрузиться с предыдущего --">