Андрей Анатольевич Федин - Комсомолец 3 (СИ)

вызовут доверие, — сказал я. — А вот к обладателю нескольких громких премий, к человеку, чьё имя фигурирует в названиях самых значимых математических открытий десятилетия, не смогут не прислушаться. Особенно если моим утверждениям присовокупятся результаты моих предсказаний — те, предотвратить которые я не сумел.

Пожал плечом.

— Ведь у меня тоже не десять рук. Рано или поздно и я куда-то не успею. Или оплошаю. Всё же я больше мыслитель, чем человек дела. Бегать в будёновке и с ружьём в руках — это не моё призвание. Сергей Андреевич, вы и сами знаете, во что уже пару раз едва не вылились мои старания. Шрам на груди — лучшее подтверждение моей неуклюжести и невезучести. Хотя нет — мне именно повезло, что выжил тогда.

Александров опустил на портфель руку.

— Я не очень-то понимаю, как вы всё это… вычисляли, Александр Иванович, — сказал он. — Не буду обманывать: мне сложно поверить, что математика может… сообщать о преступлениях. Но я уверен в другом: если бы тогда в Пушкинском парке пуля попала немного правее, сегодня бы я не разговаривал с вами — готовился бы к Дашиным похоронам. В том парке погибли бы не только вы, Александр Иванович.

Капитан снова огляделся. Потом вновь повернул лицо в мою сторону.

— Я плохо разбираюсь в математике, — сказал Сергей Андреевич. — Даже в той, что изучают в школе. Академик бы из меня не получился. Но я хороший оперативник. И многое уже повидал за время работы в милиции. А ещё у меня есть знакомства… в определённых кругах. Александр Иванович, моя… будущая жена верит вам. Она жива благодаря вам. Потому я тоже не подвергаю ваши слова сомнению.

В его глазах блеснуло отражение заглядывавшего в окно больницы солнца.

— К тому же, ваша будёновка теперь у меня: хотел избавиться от неё вслед за обрезом, но Даша запретила мне её выбрасывать. Вы… понимаете, о чём я говорю? Александр Иванович, если вдруг приблизится одна из тех дат, что вы вычислили, и вы не сможете рассказать о ней в милиции… не рискуйте сами. Ведь если вы погибнете — умрут и те, чьи жизни вы могли бы спасти. Помните об этом.

Я кивнул, посмотрел Александрову в глаза.

— Хорошо, Сергей Андреевич. Я запомнил.

* * *

Вскоре после разговора с Александровым я снова увидел ТОТ сон.

Заключение

— Ну, здравствуй, Димочка, — произнёс я.

Рассматривал свои (свои!) ладони, похожие на полотна лопат. С высоты двух метров посматривал на носы ботинок (почти новых), на серебрившийся под ногами снег. Отметил идеально отглаженные стрелки на брюках, выпиравший вперёд живот. Ухмыльнулся. Уже и позабыл, что когда-то боролся с лишним весом: теперь (в тысяча девятьсот семидесятом году) всё больше старался этот вес набрать. Чувство голода исчезло. Зато вернулась сердечная боль — старая знакомая поприветствовала меня резким уколом. Я прижал руку к груди, вздохнул: вспомнил о том, что сейчас снова умру. В который уже раз? В четвёртый?

«Пушкинский парк, — мысленно отметил я. — Двадцать пятое января». Сообразил, где именно очутился, раньше, чем увидел памятник Пушкину. Понаблюдал за тем, как ветер сметал с каменной головы поэта ледяные крошки, как он гонял воробьёв. Не заметил около постамента цветов: для родственников Светы Пимочкиной парк перестал быть местом поминовения (и не стал — для друзей Саши Усика). Зато я здесь вновь встретил пёстро разодетых горожан. Отметил логотипы брендов на одежде — удивился тому, что успел их подзабыть. Наряды прохожих показались мне излишне яркими, аляпистыми, чуждыми. Покачал головой: удивился, насколько быстро отвык от… будущего.

Пробежался глазами по фонарным столбам, чиркнул взглядом по деревьям с присыпанными снегом ветвями; пару секунд уделил собачникам с питомцами (некоторые собаки — тоже в ярких одеждах); полюбовался на молодых мамашек, толкавших перед собой коляски, не выпускавших из рук смартфоны; понаблюдал за детишками, что сооружали снежную крепость. Людмилу Сергеевну Гомонову я не увидел. Как и в прошлый и в позапрошлый раз. «Да и не Гомонова она теперь, — подумал я (почти не сомневался, что Гомоновой в этой реальности стала старшая сестра Людмилы Сергеевны — Светлана). — Жаль, не спросил фамилию её мужа».

Вспомнил о телефонном разговоре со своей бывшей институтской кураторшей. Тут же достал из кармана телефон — позвонил сыновьям. Не удивился --">