Денис Ратманов - Нерушимый-7

— Денег столько дали? — спросил Жека.

— Много, — ответил я, но Жека не успокоился.

— Двести?

Я улыбнулся и ничего не ответил. Игнат возмутился:

— Ну че ты жмешься-то?

— Это его дело, — пробасил Синяк.

— Боится, что тебя от зависти разорвет, — сострил Микроб.

Жека аж позеленел, но промолчал. Больше всего на свете он хотел оказаться на моем месте. Наверное, считал несправедливым то, что такой гениальный футболист, как он, остается в тени и вынужден играть в Первой лиге.

Последний дебаф помог понять, как воспринимают мир такие люди, и чего от них ждать: ничего хорошего, предадут, как только им станет это выгодно. Потому здорово, что вернулся Левашов.

Все роились вокруг меня, как осы над продавцом сладостей, что идет по пляжу и орет «па-ахлава медовая». Говорили парни наперебой, и не всегда удавалось понять, кто о чем.

Наконец все голоса перекрыл рев Погосяна:

— Сан Саныч! Раз такое дело, айда в бар! Пропустим по коктейлю.

Поймав строгий взгляд Димидко, он выставил перед собой руки и попятился.

— Шучу, шучу! Молочного, конечно же!

— Но прежде мне нужно повидаться с Витаутовичем, — я пристально посмотрел на Микроба, он понял, что мне нужно, и сказал:

— Он как раз меня звал, что-то сказать хотел. Идем провожу.

— Эй, Нерушимый! — окликнул меня Сан Саныч. — Ты приказ-то подпиши, его в отдел кадров сдать надо. Я тебе ксерокс сделаю, понимаю, событие-то легендарное.

Я взял ручку, любезно предоставленную непонятно откуда появившимся Древним, поставил автограф, отдал Сан Санычу приказ. Расставаться с ним очень не хотелось, но что поделать.

— Ждем тебя в «Чемпионе», — сказал Погосян.

Сумки я оставил в раздевалке, и мы с Микробом пошли к Витаутовичу.

— На море хочется, — пожаловался Микроб. — Только два раза был в детстве, так понравилось! В Евпаторию бы опять! — Он вздохнул.

— Ты вырос, — констатировал я. — И это заметно. Очень заметно.

— Да я ж всего пять сантиметров прибавил, потому что скоро ничего нельзя будет сделать с ростом, двадцать три стукнет, а после этого возраста не растут, а так — уже метр семьдесят, а не метр шестьдесят пять. Еще пара сантиметров — и хватит. А то все девчонки выше меня

— Но не за два месяца на пять сэмэ. Я серьезно. Если вычислят, затаскают потом, и жизни тебе не будет.

Микроб вздохнул.

— Да я и так на поле не особо-то выпендриваюсь, только когда совсем прижмет…

— Ага, на три позиции поднялись. Но то ладно. Нам очень повезло с Витаутовичем, потому что он — за нас, хотя мог бы доложить, что обнаружены новые… ты понял.

— Это да. В общем, рад, что ты вернулся! Без тебя — тоска, и поговорить не с кем, все гы-гы да га-га.

— Да-да, понимаю, — я пропел: — «Вокруг меня чужие люди, у них совсем другая игра»…

Микроб хохотнул, пожал мне руку.

— Вот! Именно так. Я-то теперь не такой, как они.

О, как же хотелось ему рассказать про Энн и крота, и что я теперь сотрудничаю с БР, но вспомнился документ, который я подписывал. Секретную информацию разглашать нельзя. Странно, что Энн у меня ничего об одаренных не спрашивала. Наверное, знала, что простые смертные не в курсе.

Кабинет Витаутовича находился на втором этаже спорткомплекса прямо над столовой, а на двери рядом красовалась табличка: «Димидко А. А.»

— Ух ты, у Саныча тоже кабинет?

Микроб махнул рукой и ответил прежде, чем постучать к Тирликасу.

— Он там не появляется. Это так, для солидности.

— Входите, — донесся до боли знакомый голос, и мы с Микробом переступили порог.

Увидев меня, Тирликас глазам своим не поверил, растерянно заморгал и поднялся.

— Добрый вечер, Лев Витаутович, — я шагнул к столу и протянул руку. — Рад видеть вас в добром здравии.

Огромный рот Тирликаса растянулся в улыбке, мелкие морщины избороздили щеки. Он ответил на рукопожатие, а потом шагнул навстречу, сгреб меня в объятия и похлопал по спине.

— Тоже рад, Саня! — Он отодвинулся и посмотрел так, словно у меня выросли рога или огромный нос, и он это внимательно изучал. — Сто лет тебя не видел.

— Мне уйти или остаться? — спросил Микроб, наблюдающий за нами у входа.

Тирликас кивком велел ему удалиться, положил телефон в ящик стола и подошел к окну, откуда открывался вид на стоянку.