Евгений Васильевич Шалашов , Олег Валентинович Ковальчук - Рубеж (СИ)

французов, разумеется. Как следствие, чтобы изыскать деньги, правительство либо опять будет вынуждено выпускать облигации (но вопрос — кто их сейчас станет покупать?), либо будет вынуждено занимать деньги за границей. Есть ещё один вариант — запустить печатный станок. Хм… А вот эти сведения мне пока не сообщили. Зато теперь у меня есть чем озадачить своих разведчиков, а заодно и биржевиков с банкирами. Обычно, у них тоже наличествует своя разведка, изучающая конъюнктуру рынка, рост или падение ценных бумаг на бирже, падение процентных ставок. Разведка, разумеется, сильно сказано, но аналитики в банковской сфере имеются. Они ведь тоже могут дать моим военным ценную информацию и, скорее всего, уже и дают.

Призадумавшись, встрепенулся, услышав легкий смешок Сонечки.

— Посмотри-ка, — сказала супруга, протягивая мне газету. На сей раз — немецкую.

Я взял из рук жены газету и допил кофе, с сожалением отметив, что ароматный напиток уже остыл. Хотел, было, попросить Софью приготовить ещё кофейку, но передумал. Несмотря на то, что Соня варила кофе самым обычным способом — на спиртовке в нашей гостиной, а не на раскаленном песке, напиток получался слишком бодрящим. Не уверен, что если одолею ещё одну чашку, то засну нынче ночью.

Так, что там интересное и смешное отыскала Соня? Ага, вот здесь. Вильгельм третий, мой августейший коллега, император Германской империи и король Пруссии распорядился закупить пятьдесят бультерьеров, натасканных на обнаружение и уничтожение котов и кошек.

— Это что же за новый Шариков? — удивился я вслух и видя недоуменный взгляд Сонечки, пояснил. — Есть в нашей литературе такой персонаж — господин Шариков. Его самого создали из собаки, но став человеком, он по-прежнему ненавидит котов. Постоянно требует — нужно душить этих тварей, душить…

— Вот мерзавец! — искренне заявила Соня. — Такую книгу следует запретить!

Я покивал, пытаясь вспомнить — а существует ли в этом мире «Собачье сердце» Булгакова? Когда я попал в этот мир, то попытался выяснить — написаны ли здесь те книги, что нравились мне в моем мире? Нет, не упомню. Надо бы у Ивана Ивановича спросить.

— Да, а что ты смешного увидела? — поинтересовался я. — Может, императору черный кот перешел дорогу, а теперь он котов боится?

— Сейчас, подожди, — заторопилась Сонечка, перебирая газеты. — Я же заметку про императора и бультерьеров в поздней газете прочитала, а до нее другая была. Вильгельм на другое отреагировал. Где же она? Я же эту газету только что видела… Ага, вот она.

Супруга передала мне газету.

Пошелестев страницами, я отыскал нужную статью, называвшуюся «Секретное оружие русского императора». Заголовок был броским. Такой бы пришелся впору желтой прессе моего времени, а не серьезному немецкому изданию. И что там у меня за оружие-то секретное? Самому интересно стало.

Оказывается, по приказу русского императора в секретных биологических лабораториях выращена сотня боевых котов. Внешне они ничем не отличаются от обычных, но в подушечках, куда убираются когти, содержится сильнодействующий яд. Самому животному яд не страшен, потому что коты обладают к нему иммунитетом, зато жертва, которую животное поцарапает, умирает в течение нескольких минут в страшных мучениях. По данным германской разведки, ядовитые коты и кошки в ближайшее время будут переправлены в Германию и во Францию, где их выпустят в пределах досягаемости как императорского дворца, так и вблизи дворца президента Французской республики.

Есть только один способ определить страшного и опасного хищника — по окрасу. Все коты, взращенные в лабораториях, имеют ярко выраженный рыжий цвет.

— Бред какой-то, — покачал я головой, откладывая газету. — Надеюсь, что это газетная утка. Иначе в Германии и во Франции начнется такая охота за рыжими котами, что никакой охоте за ведьмами за ними не угнаться.

— Не похоже, что это бред или утка, — усмехнулась супруга. — Кстати, газетная утка — это какой-то обман? Я правильно поняла?

— Правильно, — поддакнул я и вкратце пересказал историю о том, как некто купил двадцать уток, а потом начал убивать по одной птице в день, рубить ее на части и кормить ею остальных. В конечном итоге осталась одна-единственная утка-каннибал, съевшая всех своих товарок. Публика, прочитавшая заметку, --">