Лидия - Убить Саламандру

дверь, открывая перед собой покрытое пылью прошлое.

Недавно взошедшая луна на безоблачном небе ярко освещала комнату. Всё ровно так, как он помнил: большая деревянная кровать у самого окна, которую дедушка сделал своими руками на годовщину их с бабушкой свадьбы, добротный книжный шкаф напротив, который Влад не раз ронял, пытаясь дотянуться до заветных книг на верхних полках. Потрёпанная ткань недвижно лежала на мебели, закрывая её от чужих глаз, но Влад видел всё ярко и чётко, будто пять лет назад, когда комната была ещё жилая.

Непрошенные воспоминания накатили с новой силой, и Влад покачнулся, опёршись на стоявшую рядом, покрытую пылью тумбочку. Взглянув на неё, он усмехнулся — это была одна из немногих вещей, на которую у него не хватило ткани. Эту тумбочку Влад собирался поставить в гараже: больно удобно в ней было бы хранить инструменты.

Уже собираясь уходить, Влад нахмурился и снова взглянул на пыльную поверхность. Пригляделся, прищурился. Но даже в ясную ночь ему не хватило света, и, потянувшись к выключателю, оказавшемуся чуть ниже, чем Влад помнил по памяти пятилетней давности, он включил свет.

Секунды понадобились, чтобы глаза привыкли к яркому свету. Минуты — чтобы осознать, что он увидел.

На пыльной тумбочке аккуратными буквами было выведено одно единственное слово, заставившее сердце Влада пропустить удар.

— Анка, — он прочёл шёпотом, нежно и тихо, будто не веря своим глазам. — Анка! — уже громче выкрикнул он, оглядываясь.

— Анка! — Влад выбежал в коридор, осматривая гостиную и проверяя, закрыта ли входная дверь.

—Анка! — распахнув дверь своей комнаты, крикнул он в пустое помещение.

—Анка, — уже тише проговорил он, возвращаясь в комнату к деду.

Влад провёл пальцем рядом с надписью. Его след был ярче. Имя уже подёрнулось новым слоем пыли, но не таким плотным. Когда бы ни была сделана эта надпись, Анкой или кем-то другим, это произошло не сегодня.

Влад выключил свет и тихо затворил за собой дверь, уходя в комнату напротив.

Сумки полетели в угол, на стол упала папка с анализами и клиническими рекомендациями. Врач сказал, что хоть его и отпустили домой, реабилитация ещё не закончилась. Влад верил на слово, сейчас ему сложно было понять, болят ли это рёбра или разбитое сердце.

Плотно зашторенные окна не впускали сюда свет луны, и Влад, опав на стул перед рабочим столом, включил настольную лампу и озарил окружающий беспорядок. Голова устало упала на сложенные впереди руки — спать расхотелось вовсе, но и слёзы больше не текли, отдаваясь в голове болью.

Никто его не понимал. Даже Макс, его лучший друг, не понимал, как он оплакивает Анку. Для всех она была причиной Катастрофы, самой Катастрофой, той, кто должна умереть. Но не для него.

Влад снова горестно вздохнул. Он не успел сказать ей главного, того, что чувствует к ней, но, что ещё хуже, он убил её собственными руками. И теперь он единственный, кто страдал, пока остальные праздновали окончание Слома.

Пройдёт время — Влад знал это, — боль утихнет, но сейчас он никого не хотел видеть. Единственный человек, кто ему сейчас был нужен, погиб по его собственной глупости.

Тук-тук.

Влад вскинул голову, резко разогнувшись и тут же скрючившись обратно, потревожив свои бедные рёбра. Он не засыпал, так откуда этот стук? Кузнецов закрутил головой в поисках ответа. Спустя время ему начало казаться, что это игра воображения или кровь сильно ударила в голову, но потом снова послышалось…

Тук-тук.

Дежавю. Точно так же он стучал в окно Анкиного дома. Неуверенно, не зная, как отреагирует гость за стеклом.

Влад тихо встал, прикрывая одной рукой разнывшиеся рёбра и стискивая зубы от прилива боли. Аккуратно подошёл к окну, прислушиваясь. Тихо. За стеклом не было ни звука. Показалось?

Тук-тук.

Влад резко отодвинул штору свободной рукой и застыл в попытке сделать вдох, боясь шелохнуться и прогнать появившийся призрак.

За окном стояла тёмная фигура в его шлеме, тёмном, оставленном там, около гаража, рядом с позабытым на время мотоциклом. Темнота ночи и куртка скрывали фигуру, затрудняя определить пол пришедшего. Но рука… левая рука, застывшая после удара, была тонкая и хрупкая, болезненно бледная в свете неяркой лампочки в комнате Влада. После секундного колебания рука легла ладонью на стекло, открывая парню вид на вторую фалангу указательного пальца, где вдоль --">