Герман Иванович Романов - Корела (СИ)

заменено на автомат Калашникова.

Отвел затвор, вставил обойму в направляющие, и надавил пальцем на верхний патрон, быстро опустив весь десяток в неотъемный магазин. Дослал затвор, и почувствовал себя куда уверенней, прислушиваясь к стрельбе. Бой шел нешуточный, крики доносились куда более громкие, и с такой яростью, что мурашки по коже забегали, а кое-где засвербило. Освободившуюся планку набил оставшимся десятком патронов и сунул в подсумок. Снял с себя ремень, прикрепил к нему подсумок и снова надел, затянул на поясе, и проверил, чтобы было удобно при стрельбе лежа. Играть героя и стоять за деревом глупо, карабин хорош на средних и дальних дистанциях, ствол у него длиннее, чем у «калаша» и точность с кучностью лучше. К тому же оптика дает неоспоримое преимущество перед любым гладкоствольным ружьем, если начнутся «разборки» всерьез. Хотя, если у противоборствующих сторон тоже нарезное оружие, придется уходить тихо, по-английски.

— Надо посмотреть, что там происходит хоть одним глазком. Целое сражение идет, и нешуточное!

Кляня про себя любопытство, то самое, что сгубило многих хвостатых созданий, Владимир стал быстро «прибираться». Отволок в кусты свой рюкзак, затем взял другой, удивился мимолетно — тяжеловатым оказался. Борзо оттащил лодочный мотор — всего десять кило, канистру с бензином и газовую плитку. Вернулся, спустил воздух из лодки, отволок и накрыл рюкзаки, благо «резина» цвета зеленого с разводами, как лягушка. Последними укрыл весла — теперь заметить припрятанное добро могут только в двух случаях — если наткнутся случайно, или будут искать целенаправленно.

Замирая от каждого шага, мужчина двинулся вперед, осторожно скользя мимо густых елей, стараясь выбирать между ними дорогу и обходя березняки — там любой движущийся человек будет заметен. Так что ну их, эти березки — ель партизану верная подруга, она спасет и под лапами укроет от вражеского взгляда, если откатиться придется…

— Это что за «реконструкторы»⁈

Видел подобные зрелища по телевизору — нарядятся люди в средневековую амуницию, и устраивают «потешные баталии». Вот только спустя секунду, всмотревшись в происходящее через мощную оптику, Владимир почувствовал себя плохо, и с трудом сдержал приступ тошноты — какие игры, тут царствовала сама смерть…

«Убойный» довод даже для «таежного прокурора»…

Глава 3

— Это куда я попал? Во времени, что ли, «перенесся»? Как в книжке, никогда бы не подумал…

Владимир бормотал, рассматривая в оптику происходящее перед ним действо, а оно было весьма занимательным, если не принимать в расчет, что все происходящее оказалось запредельно серьезным, не понарошку. Одно дело компьютерные игры, где потоками льется рисованная кровь, или художественный фильм, где правдоподобность достигается спецэффектами и трюками, и совсем иное, когда собственными глазами видишь, как человек головы лишается, или под ударом огромного лезвия топора отсекается рука. Он несколько раз едва сдержал рвотные позывы, настолько ему стало скверно от увиденного зрелища, не правдоподобного, а самого что ни на есть натурального, предельно естественного, как сказал бы любой человек.

Сражение шло возле небольшого селения, состоящего из трех больших домов, сложенных из бревен, и стоящих неправильным четырехугольником — еще одним строением являлось нечто, одновременно похожее на воротную башню и церковь, на маковке которой высился православный крест — в том ошибки быть не могло. Окон в строениях нигде не было, по крайней мере, на внешнюю сторону — он их не видел. Вместо них в толстенных бревнах были вырублены узкие бойницы, откуда время от времени высовывался толстый ствол, из которого во время выстрела вылетало нереально длинное пламя с огромным клубом белого густого дыма. Промежутки между домами и башней прикрывались самым натуральным тыном — частоколом из толстых бревен, заостренных вверху и представляющих солидные колья. В нем тоже были бойницы — и стрельба велась достаточно интенсивная.

— Монастырь, что ли⁈ Или как правильно —

--">