Игорь Евгеньевич Кулаков - Цивилизатор в СССР 1980 (СИ)

искать разумные, материалистические, соответствующие идеологии, научному взгляду на мир, Сила знает чему ещё объяснения «феномена Свидетеля»?

Объяснения, отрицающие «ход истории на десятки лет вперёд»?

«…Дождёмся, Иван Юрьевич, результатов оперативных мер… раз уж на товарища Калугина до 1991-го вы ничего не можете сказать, а то, что вы заявили в адрес товарищей Митрохина и Гордиевского, требует времени на проверку, особенно в отношении второго. Вас, я, конечно, в поле зрения, теперь буду держать, но… домой отпущу… пока. Легенда ваша насчёт вундеркинда хороша, вот и будем её придерживаться, а Елена Борисовна найдёт красивый и достоверный повод для следующей встречи… скорой встречи»

Таково было данное мне на прощание объяснение. Которое я счёл недостаточным, но что есть — то есть. Вот… домысливаю сейчас невысказанное вслух.

А так… каждый остался при своём, на той точке, которую счёл «предельной в текущем уровне компромисса».

Я — расшифровал ему свои заметки «по 1981-й». Он, через Е. Б. К. «выписал от щедрот чекистских» родителям 300 рублей в месяц «на вундеркинда» и лично пообещал (пригрозил заодно?) мне негласным наблюдением.

И никакого «признания дееспособности». Сволочь он… так и не поверил до конца? Остаётся надеяться, что дело действительно тормознулось лишь в тупом ожидании итогов проверки в отношении Митрохина, грязные делишки которого легче проверить, чем мои ничем не подтверждённые заявы в отношении Гордиевского, в пользу которых говорит лишь общая ситуация со мной и снова примерно та же логика, что и с Митрохиным — «откуда детсадовцу из Пермской области знать про высокопоставленного сотрудника КГБ?»

Одно хорошо — Елена Борисовна поддержала моих родителей насчёт того, что «…Ване — детский сад не обязателен. Он его тяготит и ограничивает». Хоть в чём-то облегчили моё вынужденное повседневное притворство и жизнь во лжи.

Вышедшая в 1977-м на пенсию мать отца, жившая в частном домишке в сотне метров от нашей пятиэтажки и совсем недавно мечтавшая сделать из меня «шахматного чемпиона», рьяно поддержала идею «Ванечка — под её постоянным присмотром, пока родители — на работе». Чему способствовали слова моей матери:

— Валентина Александровна! Вам, с заказами можно будет не возиться… что только сами захотите, будете брать…

— И то верно, Ванечке больше сошью! — поддакивает бабушка Валя, чей энтузиазм вполне себе простимулирован не только любовью к первому и пока единственному внуку, но и сотней рублей, которые с марта она получает довеском от родителей к её скромной пенсии, едва превышающей минимальные 35. Браться за заказы на выкройку и шитьё она не перестала (дайте мне таблетки от жадности, вот те, побольше!), но вопрос с детсадом решился радикально в лучшую сторону.

Правда пришлось выдержать нелёгкий разговор с ней, когда она, преисполнившись гордостью за мегаодарённого (в Москве подтвердили, да!) внучика, собралась было пичкать меня «вместо садика» содержанием валявшихся у неё на чердаке и притащенных к нам домой старых учебников, по которым учился ещё мой отец. Не знаю, почему эти книги не были сданы в своё время в библиотеку (в первой жизни я их сам как-то там, на чердаке бабушкиного дома случайно, вместе с кое-каким журналами из 60-х годов обнаружил через 2 или 3 года…)…

Короче, я без обиняков и с максимально считываемой на слух иронией заявил ей:

— Баб Валь… я не помню, чтобы Елена Борисовна… да-да, та самая, которая референт ректора МГУ, что-то говорила о том, что нужно заниматься подобной самодеятельностью…

После последовавшего мини-скандала, который я стоически вынес, цедя «не ты, бабушка, а я общался в Москве, и имею информацию из первых рук», «наглость — не порок, а большое счастье» и т.п., при поддержке появившихся вечером дома родителей, бабушка угомонилась. Правда, я всё это время опасался, что задену её своим нахальным поведением чуть больше, чем надо и она откажется «сидеть, гулять и всё такое прочее» со мной и меня турнут таки, несмотря на рекомендацию в Москве, снова в детский сад.

Она успокоилась тогда, когда самолично, а не слов родителей, увидела то, что я читаю каждый день. Глаза же на лоб у неё вылезли тогда, когда я стал комментировать вслух при ней, лишь слегка придерживая «обороты из будущего», «Международную панораму» усатого, толстого и известного всему СССР товарища Бовина.

--">