Александр Бережной - Хэш Магнум, рожденный умереть дважды

схватившись за одну из могильных плит. Оттряхивает одежду и наклоняется за своей чудовищной железякой. Псих в белом халате спокоен и расслаблен – он знает, что догонит свою добычу.

В боку закололо, но Хэш только прибавил ходу. До арки кладбищенских ворот оставалось несколько метров… Давно, прежде чем приставить свой наган себе к виску, парень со странным именем Дормидонт Рузьев, рожденный умереть по собственной воле, рассказал Хэшу о тайне дверей города.

Любая дверь в этом проклятом месте, если входящий того пожелает, перенесет его на любой другой порог в этом городе. Так можно мгновенно с вокзала переместиться в разрушенную промзону на другом конце города. Или в ботанический сад, который тоже не так близко… Но никуда, кроме города, двери не ведут. Именно поэтому Дорми и нажал на курок, сказав, что его солипсизм требует радикальных методов лечения.

…Он не успел совсем чуть-чуть. Ледяной ветер свистнул по коленям, и Хэш понял, что падает. Одновременно он почувствовал, как холодный металл погружается в его спину. До ворот оставалось полметра. Из последних сил Хэш швырнул в недосягаемый для него проем завизжавшую девочку. Прежде чем темнота и боль накрыли его, он успел от всей души пожелать малявке оказаться подальше от железячника. Лучше всего, дома. Не факт, что это сработало. Двери могли и не послушаться. Но раз второго шанса все равно не будет, не лучше ли дать кому-то хотя бы первый?

… А потом он долго задыхался и выплевывал набившуюся в рот и нос землю. Хэш проморгался и полез за сигаретами, подтягивая ноги поближе. Руки дрожали, и открыть крышку зажигалки удалось только с третьей попытки. Лишь взорвав ракету и продержав затяжку столько, насколько хватило емкости легких, посмотрел по сторонам. Хэш сидел в небольшой ямке, словно его только что зарыли на глубине в сантиметров двадцать, а он рывком сел, сбросив наваленную на голову, грудь и живот землю. Хэш ощупал себя. Дернул за один из дредов. Ойкнул от боли. Потом обернулся… и зашелся в припадке истерического хохота. Он смеялся и не мог остановиться, сумев лишь невнятно выдавить сквозь выступившие слезы:

– Лучше бы вторых шансов не было… Это… это не милосердие, это издевательство…

На серо-черной надгробной плите было написано:

Хэш Магнум

Рожденный умереть дважды

--">