Стивен Кинг - Тени ночи спускаются с неба

настолько побледнело, что он уже мог ее увидеть. Она была красива, несмотря на то, что ее лицо от уголка правого глаза до подбородка пересекал шрам, точно жестокий рыболовный крючок… а может быть, благодаря ему. Вокруг глаз крохотные морщинки, но ее лоб оставался гладким, а ненакрашенный рот не был заключен в скобки складок.

Волосы у нее, с изумлением заметил Бобби, были почти совсем седыми.

Словно читая его мысли, она протянула руку и коснулась его головы.

— Мне так жаль, — сказала она, но ему показалось, что в глазах у нее пляшут прежние смешинки. — У тебя были такие чудесные волосы. Рионда говорила, что наполовину я влюблена в них.

— Кэрол…

Она опять протянула руку и прижала палец к его губам. На ее руке Бобби увидел еще шрамы, а мизинец был бесформенным, словно оплавленным. Следы ожогов.

— Я же сказала тебе, что никакой Кэрол не знаю. Мое имя Дениз. Как в старой песне Рэнди и «Рейнбоуз». — Она напела мотив. Бобби хорошо его знал. Он знал все старые песни. — Если ты проверишь мои удостоверения личности, то ничего, кроме «Дениз Шуновер», не обнаружишь. Я видела тебя на богослужении.

— Я тебя не видел.

— Я умею оставаться невидимой, — сказала она. — Прием, которому один человек научил меня давным-давно. Прием оставаться неопознаваемой. — Она содрогнулась. Бобби читал, как люди содрогались — главным образом в скверных романах, но сам ни разу не видел. — А в толпе я умею стоять далеко позади. Бедный старый Салл-Джон. Помнишь его бо-ло?

Бобби кивнул и улыбнулся.

— Помню, как он захотел показать класс и закрутил его не только между руками и за спиной, а еще и между ног. И здорово врезал себе по яйцам, так что все чуть не умерли со смеху. Тут прибежали девчонки — и ты в их числе, я совершенно уверен — и начали спрашивать, что случилось, а мы не говорили. Ну и злилась же ты!

Она улыбнулась, ладонь поднялась к губам, и в этом старом жесте Бобби со всей ясностью увидел девочку, которой она была.

— Откуда ты узнала, что он умер?

— Прочла в нью-йоркской «Пост». Один из жутких заголовков, на которых они специализируются — «ЗАТОР», — и его фотографии. Я живу в Покипси, куда «Пост» поступает регулярно. — Она помолчала. — Я преподаю в Вассаре.

— Ты преподаешь в Вассаре и читаешь «Пост»?

Она с улыбкой пожала плечами.

— У всех есть тайные пороки. А ты, Бобби? Ты прочел об этом в «Пост»?

— Я «Пост» не получаю, меня известил Тед. Тед Бротиген. Она молча смотрела на него, и ее улыбка угасала.

— Ты помнишь Теда?

— Я думала, что осталась без руки, а Тед излечил ее, как по волшебству. Конечно, я его помню. Но, Бобби…

— Он знал, что ты будешь здесь. Я сразу же так подумал, когда вскрыл посылку, но так и не поверил, пока не увидел тебя тут. — Он потянулся к ней и с детской непосредственностью провел пальцем по шраму на ее лице. — Лос-Анджелес, верно? Что произошло? Как ты выбралась?

Она покачала головой.

— Об этом я не говорю. Я ни разу не заговорила о том, что происходило в том доме, и не заговорю никогда. То была другая жизнь. То была другая девушка. И та девушка умерла. Она была очень юной, очень идеалистичной, и ее обманули. Помнишь человека с картами в Сейвин-Роке?

Он кивнул, чуть улыбнулся и взял ее руку. Она крепко сжала его пальцы.

— Вверх-вниз, понеслись, туда-сюда, смотри куда, все по мерке для проверки. Его звали Макканн, или Маккозленд, или еще как-то так.

— Имя не важно. А важно то, как он все время внушал тебе, что ты можешь выиграть. Верно?

— Верно.

— Та девушка связалась именно с таким человеком. С человеком, который всегда умел двигать карты чуть быстрее, чем его считали способным. Он искал сбитых с толку, рассерженных детей, и он их нашел.

— У него был желтый плащ? — спросил Бобби, не зная, шутит она или нет.

Она поглядела на него, чуть сдвинув брови, и он понял, что вот этого она не помнит. Да и рассказывал ли он ей о низких людях? Наверное, да. Ему казалось, что он рассказывал ей практически обо всем, но она не помнила. Возможно, то, что произошло с ней в Лос-Анджелесе, прожгло несколько дыр в ее памяти. Бобби понимал, как могло произойти такое. И ведь она тут не исключение, верно? Многие их ровесники очень старались позабыть, кем они были и во что верили в годы между убийством Джона Кеннеди в Далласе и убийством Джона Леннона в Нью-Йорке.

— Не важно, — сказал он. — Продолжай. Она покачала головой.

— Я уже сказала все, что собиралась сказать об --">