Сергей Афанасьев - Багровый город

это время, все-таки пробила вязкую стену болезненного бессильного безразличия — "Оля" — мелькнуло в голове, и сердце радостно стукнуло несколько раз, но потом снова перешло на медленно-вязкий ритм — он был все-таки очень слаб. "Оля" — снова подумал он, но уже как-то отрешенно, но все-таки успел вяло удивиться, что он только собирался подумать — Оля — а подумалось какое-то другое странное женское имя, которое вдруг показалось таким родным и близким.

Но тот угол комнаты, который он еще видел, уже поплыл перед его глазами. Предметы один за другим покрывались легкой дымкой и исчезали. И вот он уже один, в серой пустоте, проваливается, проваливается куда-то, летит, летит… И падает.

Проснулся он весь мокрый. Поднялся, не удивляясь тому, что появились силы. Ошалело оглядел комнату — пусто, нет никого.

Встал. Зашатался. Закрыл глаза. Передохнул. Стал одеваться, выронив откуда-то хрустальный шарик, помутневший и покрытый тонкой паутиной трещин.

Навязчивая, беспокойная мысль подгоняла его. И вот уже, второпях схватив пиджак, он выскочил на улицу, на минуту замерев у подъезда от ослепительного солнечного света, вдруг резко ударившего в глаза.

А нестерпимо яркое солнце все сильнее и сильнее разгоралось на небе, словно собиралось испепелить эту бестолковую землю. Светлел город, белели дома и тротуары.

Он подбежал к зданию, похожее на вокзал. Выскочил на перрон. Все застилал удивительно яркий желтый солнечный свет, окрашивая все предметы в такие же желтые тона. Абсолютная тишина. Ни ветерка, ни мух, ни гудков тепловозов и электричек. Бесшумно открываются желтые двери. Бесшумно и не спеша проходят мимо равнодушные люди в светлых желтых одеждах — их очертания иногда подергиваются, преломляясь в восходящем потоке горячего воздуха.

Асфальт раскален и выглядит слепяще-белым.

В стороне, одиноко, стоит Оля в легком светлом платье. Успел, — кажется, шепчут ее губы. Она уезжает. Ждет электричку, — самую обыкновенную. Но он остро чувствует, поезд умчит ее навсегда, куда-то очень далеко. И туда нельзя будет уже добраться. Потому что этого места нет на Земле. Оно где-то далеко-далеко, затерялось в темных глубинах бесконечной вселенной.

А они стоят, неотрывно глядя в глаза друг другу, мнутся, не зная, что говорить. И все вроде просто — она уезжает на пригородной электричке. Но оба знают — это не так.

А вокруг раскаленный воздух, занятые своим делом люди… И тишина, звенящая в нервных клетках.

Ослепительно ярко. Весь мир, отсвечивая, слепит глаза тысячами палящих солнц. Радужные круги вспыхивают перед глазами. И ни куда не спрятаться от этого ужасно-яркого света, который проникает в каждую клеточку тела.

Беззвучно подошла электричка.

А они все стояли рядом и молчали. И избегали смотреть друг на друга. Что бы не было им так больно.

Даша что-то кричала из окна вагона, беззвучно раскрывая рот. И поезд чуть тронулся. И Максим слегка подтолкнул Олю. И девушка, быстро вложив ему что-то теплое в руку, скрылась в вагоне.

Огромная усталость навалилась на Максима. Незаметно для себя он оказался в своей комнате. Сидя на диване, долго и тупо смотрел в угол.

Стемнело.

Встал, включил свет и чайник, делая все это машинально. Заварил чай. Приготовил бутерброды. Поел.

Полез зачем-то в карман. Достал теплый прозрачный хрустальный шарик. Даже не удивился. Долго смотрел на него. Потом положил его в надтреснутый стакан. Поставил в шкафчик. Разделся. Потушил свет. Лег. Укрылся одеялом.

И вдруг мучительно-больно осознал — до сильного спазма в груди и перехватывании дыхания — что ничего уже больше не будет.

--">