Джованни Папини - Невозвращенный день

воссылавший столько молитв всевышнему, Что мне даровано делать невозможное. С большим трудом я уже собрал три года, но мне нужно еще много. Дайте мне один год из ваших, и вы никогда не раскаетесь».

Я привыкла к странным происшествиям, и в среде князей, где я жила, ничто не считалось невозможным. Поэтому я согласилась на странный заем и через несколько дней стала старше на один год. Этого почти никто не заметил, и до сорока лет я весело прожила свою жизнь, не прибегая к году, который я отдала на хранение и который мне обязались возвратить.

Старый господин оставил мне свой адрес вместе с контрактом и просил меня предупредить его по крайней мере за месяц, когда я пожелаю день или неделю молодости, обещая мне возместить то, что я потребую, в заранее условленное мгновение.

После моего сорокового года, когда моя красота готова была поблекнуть, я удалилась в один из немногих замков, оставшихся у моей семьи, и ездила в Вену лишь дважды или трижды в год. Я заблаговременно писала моему должнику и потом отправлялась на придворные балы, в столичные гостиные, молодая и красивая, какою я была бы в двадцать три года, изумляя всех, кто знавал мою красоту в упадке. Как все было странно накануне моего появления. Вечером я засыпала усталая и отцветшая, как всегда, а утром вставала радостная и легкая, как птица, недавно научившаяся летать, и бежала к зеркалу. Морщинки исчезли, у меня было свежее и нежное тело, волосы стали совсем светлыми, и губы были красивые, такие красивые, что я сама была готова неистово целовать их. В Вене поклонники теснились вокруг меня, изумленно восклицали, обвиняли меня в колдовстве и, в сущности, ничего не понимали. Но лишь только начинал иссякать срок молодости, которого я требовала, я садилась в карету и скакала в замок, где я никого не стеснялась. Однажды молодой чешский граф, жестоко влюбившийся в меня в одну из моих вылазок в Вену, ухитрился, не знаю как, проникнуть в мою комнату и чуть не умер от изумления, увидев, насколько я была некрасивее и старше той, которой он пленился в салонах Вены.

Никому с тех пор не удалось нарушить мое добровольное затворничество, которое прерывалось только странной радостью и глубоким унынием редких промежутков молодости в плачевном беге моего неизменного упадка. Можете представить эту мою фантастическую жизнь в долгие месяцы одинокой старости, лишь изредка прерываемой блуждающими огоньками немногих дней красоты и страсти.

На первых порах эти триста шестьдесят пять дней казались мне неисчерпаемыми, и я не думала, что когда–нибудь они могут кончиться. Поэтому я слишком расточала мои сбережения и писала слишком часто таинственному Должнику Жизни. Но он ужасно точный человек. Я как–то заглянула к нему и видела его счетоводные книги. Такие же контракты он заключил не со мной одной, и я знаю, что он крайне аккуратно отмечает убыль своей дани. Я видела даже его дочь: бледную, бледную женщину, сидевшую на заставленной цветами террасе.

Я никогда не могла узнать, откуда у него берется жизнь, которую он возвращает так точно дневными взносами, но у меня есть некоторое основание думать, что он прибегает к новым долгам. Кто были эти женщины, одолжившие ему возвращенные мне дни? Мне очень хотелось бы познакомиться с кем–нибудь из них, но, как часто и искусно я ни допытывалась, мне ничего не удалось узнать. Но, может быть, они не так странны, как я думаю.

Во всяком случае, этот человек чрезвычайно интересен, и он отлично ведет свои счета. Вы не можете представить себе, как ужасна стала моя жизнь, когда со спокойствием банкира он объявил мне, что в моем распоряжении у него осталось всего одиннадцать дней. За весь этот год я ни разу не писала ему, и у меня была минута искушения подарить ему оставшиеся дни и не мучить себя больше. Вы отлично понимаете причину, не правда ли? Ведь всякий раз; когда я снова делалась молодой, миг пробуждения становился все мучительнее, потому что разница между моим обычным состоянием и моими двадцатью тремя годами с течением лет становилась все значительнее.

С другой стороны, устоять было невозможно. Как вы думаете, может ли бедная, одинокая старушка отказаться от двух или трех дней красоты и любви, изящества и радости? Быть любимой один день, желанной один час, счастливой один миг! Вы слишком молоды, чтобы понять весь мой восторг.

Но дни подходят к концу, — мой кредит скоро закроется навсегда, навеки. Подумайте: я могу требовать только --">