Артур Уолтермайр - На пороге смерти

райских врат.

— Умоляю, сэр, перестаньте, — запротестовал Биггз, — Сердце кровью обливается, когда вы шутите над… Господи, сэр! — слуга оборвал фразу, вскрикнул и кинулся к постели.

Насмешливая улыбка на лице банкира внезапно померкла, и голова безвольно откинулась на подушку.

— Зачем, зачем было тратить столько сил? — жалостливо запричитал Биггз, утирая навернувшиеся слёзы и шаря дрожащими руками по столу в поисках нюхательной соли.

Несколько глубоких вдохов, и пациент открыл усталые, воспалённые глаза.

— Лекарство, Хайрам, а потом мне нужно отдохнуть.

* * *

В полночь Биггза, дремавшего в большом кресле у камина, разбудил голос больного.

— Хайрам.

— Я здесь, сэр, — Биггз поспешил зажечь приглушённый свет.

— Где теперь рай?

Заметив слабую попытку хозяина улыбнуться, старый слуга безропотно указал вверх.

— Вы способный ученик, — едва слышно произнёс банкир.

— Благодарю вас, сэр.

— Знаете, Биггз, я жалею, что жил именно так… так, а не иначе.

— Вы были хорошим хозяином, сэр. Вы были добры, вы никогда не скупились на благотворительность, — возразил Биггз.

— Да, — цинично сказал банкир. — Да, я не скупился на благотворительность. Только мне это ничего не стоило.

— Вы были опорой нашей церкви, — не сдавался Биггз.

— Да уж, — горько ответил Макмастерс. — Прямо-таки каменным столпом. Выложил кругленькую сумму за отдельное место в храме и благополучно проспал все службы, какие были. Я приносил корзины с продуктами для бедных на День благодарения и в Рождество, но счастье от раздачи этой еды всегда доставалось другим. А ведь я мог бы так радостно проводить каждое Рождество, стоило только захотеть. Я мог бы быть весёлым краснощёким Санта-Клаусом и обходить сотни домов с целыми охапками подарков.

— Всё так, сэр, но вы дарили это счастье другим.

— Тогда как стоило испытать его самому. Я же толком и не жил, Хайрам. Чтобы сполна познать радость жизни, нужно смирить гордость и служить ближним. Да, пелена спала с моих глаз, Хайрам. Только теперь уже слишком поздно. Дух бодр, плоть же немощна.

— Это неправильно, сэр, — немного помолчав, сказал Биггз.

— О чём вы, Хайрам?

— О том, что вас скосила болезнь во цвете лет, в то самое время, когда вы могли бы так много значить для других, а я, старый и бесполезный, здоров и должен жить. Я не ропщу на волю Божью, сэр, — поспешно добавил Биггз, — просто я не могу понять смысла этой загадки.

— Возможно, у меня был шанс, и я упустил его, Биггз.

— Пусть так, сэр, но Бог, в моём понимании, не мстителен. Непременно должно быть другое решение. Я всё-таки буду молиться, чтобы Он забрал меня вместо вас, даже если для этого потребуется чудо.

— То есть вы верите в молитвы, да, Биггз?

— Да, сэр, если молитвы не эгоистичны.

— Такое редко бывает, надо полагать, — ответил Макмастерс, но голос его был задумчив, а не саркастичен.

— Пожалуйста, сэр, молитесь вместе со мной. Бог обязательно поймёт.

— Какая странная просьба, Хайрам. Если плата за мою жизнь — ваша смерть, ни единая молитва не прозвучит из моих уст.

— Но сэр, я старый…

— И всё же, — прервал его Макмастерс, — я буду молиться, и если что-то иное спасёт мне жизнь, я наверстаю всё, что упустил за годы равнодушия и бездействия. Ведь никто, Хайрам, никто не знает, как я жажду приобщиться к Божьему промыслу. Но я всегда посмеивался над исповедями на смертном одре, и теперь у меня кровь стынет в жилах, потому что я не имею права просить…Не имею права просить, — повторил он устало.

— Бог милостив, хозяин. Нужно лишь только верить, сэр, и вера укрепит вас.

— Если бы я жил так же, как жили вы, Биггз, — сказал банкир и, немного помолчав, продолжил. — Но цель благородна, воля моя тверда, и я на пути к Господу. Боже, сжалься надо мной, грешником.

— Надеюсь, ещё не поздно, — сбивчиво проговорил Биггз. — О, если бы Господь призвал меня вместо вас, чтобы вы остались и творили добро, просиявшее в вашем сердце, с какой радостью я откликнулся бы на зов.

Ответом ему был лишь глубокий вздох.

* * *

После долгого молчания больной наконец нарушил тишину. Но когда он заговорил, голос его прозвучал так странно и жутко, что слуга бросился к кровати и стал обеспокоенно всматриваться в лихорадочно румяное лицо страдальца.

— Хайрам…Я должен рассказать вам…О тайне, — произнёс больной напряжённым, почти загробным --">