Джеффри Примроуз - Кровавая обитель

блаженству. Они оказались единственными, кто не повернул головы на запад.

– Что это значит? – обратился Фрэнк к стоящему рядом старому пиренейцу с обветренным лицом.

Мужчина неохотно поднял голову и внимательно посмотрел на спрашивавшего.

Улыбка озарила его беззубый рот.

– А, юстед хабла эспаньол, – с удовольствием произнес он. Когда Николсон утвердительно кивнул, старик сразу посерьезнел.

– Эти руины – остатки монастыря Сан-Эстебан, попавшего во власть Сатаны, – печально объяснил он. – Вы заметили облака? Золотой скипетр Сант-Джоан-де-Каселлес прогнал злых духов, готовившихся помешать счастью новобрачных.

– Вы не могли бы поподробнее рассказать мне об этом, отец? – вежливо попросил Фрэнк.

Старик протестующе поднял обе руки.

– Спросите падре Себастьяна, синьор, если вас заинтересовала эта тема, – сухо сказал он, а потом пиренейца оттеснили назад, и он был этому явно рад.

Высоко вознеся над головой скипетр, падре Себастьян расчищал путь Антонио и Кандии. Огромная толпа тоже пришла в движение. Все направились в отель.

Фрэнк Николсон замер на месте, настолько необычно романтичной показалась жителю Лондона открывшаяся взору картина. Антонио Лопец в свадебном костюме, увешанном бляшками, его молодая супруга в вихре белоснежных кружев, а между ними падре с развевающимися седыми локонами и драгоценным скипетром в руках…

Вдруг Фрэнк Николсон вздрогнул.

Он даже позабыл поприветствовать проходивших мимо него Антонио и Кандию, мило улыбающихся долговязому англичанину.

– Проклятье, – произнес за его спиной голос на чистом нью-йоркском слэнге, – за эту штучку братья могут отвалить миллион зелененьких.

– Больше, – возразил более интеллигентный голос, – если учесть его историческую ценность.

– Удача сама плывет нам в руки, Гэрри, – продолжил первый.

Фрэнк Николсон не позволил себе повернуться даже на четверть дюйма, чтобы увидеть лица говоривших. Диалог был строго секретным и не предназначался для чужих ушей.

Фрэнк подождал несколько секунд, затем его подхватил и понес к отелю поток гостей, перед ним шли три человека в модных и страшно дорогих лыжных комбинезонах. Двое мужчин в голубых спортивных шапочках и девушка с восхитительными светлыми волосами.

Хотя тут и там пестрели яркие краски лыжного снаряжения, Фрэнк сразу определил, что говорили именно эти двое. Тот факт, что они собрались действовать, особенно заинтересовал англичанина.

Фрэнку не удалось разглядеть лица американцев, и он не знал, встречались ли они в течение трех дней, что Николсон провел в отеле «Энвалира».

И тут блондинка обернулась.

Фрэнка поразил взгляд ее огромных и чувственных, зеленых, как вода в стоячем пруду, глаз. Их взгляды встретились, Николсона обдало жаром страсти и нежной грусти. Никогда не видел он таких глаз, таинственных и притягательных.

Девушка вспыхнула и повернулась к англичанину спиной. Очарование апрельского утра сразу пропало, словно чирикавшая на ветке маленькая птичка улетела, скрылась из глаз, и мир внезапно опустел.

Перед входом в гостиницу толпа рассеялась.

Фрэнк с удовлетворением обнаружил, что девушка не вешалась на шею ни одному из своих спутников.

В холле она еще раз обернулась, и Фрэнк окинул ее таким откровенным мужским взглядом, что в зеленых глазах загорелись искорки гнева.

Неуловимым движением изящной головки малышка выразила свое презрение, порхнули светлые волосы – и троица исчезла в лифте. Оба мужчины, казалось, совсем не интересовались, почему девушка дважды обернулась и на кого-то посмотрела.

Густой и пряный запах жареной рыбы просочился сквозь дверь кухни и приятно защекотал ноздри. Туристы стали стекаться в ресторан.

Фрэнк Николсон вспомнил прелестную незнакомку, ее огонь и очарование, и впервые обрадовался, что согласился провести в Андорре несколько дней: он взялся выполнить деликатное и таинственное задание, порученное ему так некстати шеф-инспектором Скотланд-Ярда.

II

Огромные яркие звезды превратили ночь в сумерки. Льдинки переливались всеми цветами радуги и поглощали длинные тени.

Фрэнк Николсон в одиночестве стоял на опустевшей террасе и задумчиво курил. Голая скала, у подножья которой лежали развалины, четко вырисовывалась на фоне темно-синего ночного неба. Николсону --">