Адам Нэвилл - Исконный обитатель

место что-то еще. Я чувствовал присутствие в  ветре, которое, казалось, приближалось ко мне со всех сторон. Это ощущение пробирало  до костей и бросало в пот.

Я не стал там задерживаться. И отправился домой,  испытывая чувства, которые не могу адекватно описать. Честно говоря, так  страшно мне не было даже в детстве по ночам. Но мой страх был смешан с какой-то  дезориентацией и убежденностью в моей совершенной незначительности среди этих  черных деревьев. Их шум, Генри. Мне казалось, будто я потерпел кораблекрушение  в бушующем море.

Не успел я уйти далеко, как с той стороны,  откуда я шел, донесся страшный шум. Как будто освобожденный боров испытывал  невероятные страдания. Хотя тогда это было похоже на крики испуганного ребенка.  Затем его визги резко прекратились, и эта внезапность была хуже самих криков.

Я бросился бежать. Так быстро, как только мог. Я  бежал, пока не почувствовал, что сердце вот-вот не выдержит. Я сильно порезал  голову о ветку и разбил колено о корень дерева, когда упал. А сквозь деревья за  мной гнался холодный ветер. Вместе с его порывами до меня донесся вой, который  еще долго, если не всю жизнь, будет отдаваться эхом у меня в голове. Здесь, на  севере, обитают волки. медведи и песцы. Возможно, я даже слышал росомаху, или  так мне показалось. Мне приходилось слышать лай шакалов, а также рев бабуинов в  сафари, но вчера я готов был биться об заклад, что ничто в зверином царстве не  могло издавать такой крик при охоте. В нем была какая-то жуткая нотка триумфа.  И я убежден, что какое бы животное ни издавало этот вой, оно преследовало меня,  Генри. Прошлой ночью я слышал какие-то звуки в загоне, в задней части дома. А  этим утром я обнаружил следы. Такие не оставляют даже медведи.

Скажу лишь, что насмотрелся и наслушался я  достаточно. В пятницу я должен добраться до аэропорта в Эстерсунде. А пока  соберу вещи и закрою ставнями дом на зиму. Солнце утром еще яркое и сильное, и  я чувствую, что это время суток здесь наиболее приемлемое. Утром мне придется  трястись на велосипеде до почтового ящика, чтобы отправить это письмо. И пока я  буду там, мне нужно будет сделать по телефону заказ в транспортной компании,  чтобы они приехали за мной и снаряжением через два дня.

Твой друг,

Уильям Аттертон.

Я  молча вернул письмо Генри, и он продолжил рассказ.

"Я  с нетерпением прождал до конца недели и даже сделал опрометчивый звонок в шведское  консульство, только чтобы выяснить, что ближайший местный орган власти  находится в Радалене, в почти восьмидесяти километрах от дома Аттертона. Так  как я не заявлял о каком-либо преступлении или несчастном случае, и, откровенно  говоря, постеснялся пересказывать содержание письма по телефону, я решил, что лучше  сам отправлюсь в Швецию в следующий понедельник. Пусть даже если мы разминемся.  Хотелось бы думать, что кто-то из моих друзей, поступит так же, если получит от  меня письмо подобного содержания, пока я нахожусь за границей. Я как минимум  мог сопроводить бедного Аттертона домой и помочь ему получить профессиональную  психологическую помощь.

"Когда  в понедельник, рано утром я летел на первом самолете в Стокгольм, пожилой швед,  сидевший рядом, увидел разложенную у меня на коленях карту и спросил, не требуется  ли мне помощь. Еще он обратил внимание, как я борюсь с четырьмя авторитетными  путеводителями, в поисках дополнительной информации по Радалену. Там было  упоминание о провинциях Норрланда, но очень мало говорилось про Емтланд, и  совсем ничего про Радален. Поэтому я воспользовался любезным предложением  своего попутчика и расспросил, как можно добраться до Радалена. На что  джентльмен сразу же задал мне вопрос, такой же проницательный, как и его  взгляд. "А почему вы хотите повидать Радален?" - Как и большинство  его соотечественников, мужчина говорил на прекрасном, английском, и выражался  четко и ясно.

Какое-то  время я не мог дать внятного объяснения, но джентльмен сообщил мне, что сам он  родом из южной части Емтланда, но не живет там с юных лет и редко бывает в тех  местах. Однако, несмотря на то, что большинству шведов не знакома репутация Радалена,  представители его поколения, выросшие в той местности, вряд ли забудут истории,  слышанные в --">