Сергей Алексеевич Бергер - Тайны холодных стен

черными рамами и сероватыми шторами.

В этом шкафу было огромное количество книг, привезённых с разных уголков Земного шара. Казалось, что даже самый привередливый читатель мог бы там найти то, что было бы ему по душе, стоит лишь пару минут побродить по комнате, исследуя книжные корешки.

Со стороны входной двери послышался скрип, какой обычно слышен от старых дверных петель, которые уже много лет не смазывали. Хозяин не шелохнулся.

Он был погружен в тяжелые думы, которые унесли его куда-то далеко от этого проклятого места.

— Милорд, к вам посетитель. — Послышался старческий голос.

Альфред спокойно кивнул, не отрывая взгляда от увядающего леса.

— Извините. — Робко прозвучал мужской голос, с интонацией юнца, укравшего пару яблок у злого соседа, и пойманного с поличным.

Хозяин медленно повернулся к гостю. Альфред был ужасно подавлен тем, что его извлекли из чудесных темных грез. Мужчина поправил свои очки и вопросительно посмотрел на молодого человека. Перед ним стоял парень лет двадцати. На нем были ветхие одежды, стертые от старости, но с заботливо пришитыми заплатками.

— Да?

— Я бы хотел узнать о вашем решении. По поводу моей работы у вас. — Юнец покорно опустил глаза.

Граф задумался, очевидно, вспоминая свой небольшой монолог, который он составил перед встречей с ним:

- Говард, я долго думал о нашей с тобой ситуации. Я безумно уважаю твою маму, и это единственный аргумент, почему я беру тебя к себе на работу. Она сослужила мне прекрасную службу в качестве экономки. И я скорблю вместе с тобой, мой мальчик.

Я видел, как ты рос, как ты из маленького и боязливого паренька превратился в мужчину. Мне видны твои таланты почти насквозь. — Последнее слово заставило мурашки на спине Говарда резко мигрировать по всему телу. — У тебя огромный потенциал. Потому, ты уже с завтрашнего дня можешь отправиться к нашему дворецкому Лукасу. Он тебе расскажет о правилах моего дома, о том, в чем будет заключаться твоя работа и что входит в твои обязанности. С этих пор ты его ученик. Надеюсь, ты оправдаешь мои ожидания.

— Да, Господин, я непременно буду стараться. — Голос парня начал срываться из-за нахлынувшего на него волнения.

— Хорошего тебе дня. Отправляйся к себе в комнату, которую мы тебе выделили. И отдохни.

Парень поклонился и молча вышел из кабинета, оставив хозяина особняка вновь наедине со своими мыслями.

Кобб вновь подошел к окну и замер:

«Что может быть печальнее картины увядания природы? Разве что наблюдать, как стареет человек. Ведь природа может возрождаться вновь и вновь, а человек лишен такого дара. Это лишний раз доказывает, что она нам не по зубам. И подтверждает свое всемогущество каждый раз, когда мы начинаем играться с ней».

На улице заморосил слабый дождик, постепенно усиливаясь, а затем и вовсе превращаясь в ливень. Мужчина достал свою трубку из внутреннего кармана пиджака, забил ее табаком и прикурил. Наконец-то, в радиусе двадцати метров воцарилась тишина — ливень утих, и теперь можно было просто насладиться табачным дымом, смотря на увядающие розы. Они окантовывали тропинку, ведя человека прямо к парадной двери. Черные, красные, желтые, белые. У них явно был какой-то шарм. Они манили своей изысканностью и элегантностью.

Граф поднял свой задумчивый взгляд, увидев какое-то движение на горизонте. Прямо из города, в сторону его особняка направлялся, блестя на освободившемся от ливневого рабства солнце, подержанный Allard L 1948 года выпуска. Альфред не мог разглядеть человека, едущего в машине, как бы он не старался.

Его сердце бешено забилось. Он еще раз вдохнул дым, и затем повернулся к зеркалу, чтобы убедиться, что он выглядит подобающе. Очевидно, это были незваные гости. Стараясь подавить волнение, мужчина попытался улыбнуться своему отражению. Да, он был безупречен, впрочем, как всегда. Альфред поправил свои каштановые волосы и осмотрел внимательнее свое лицо. На нем не было и следа морщин, даже не смотря на то, что ему было уже сорок лет. Хотя, ему столько никто не давал. Не более двадцати пяти. В карих хитрых глазах горел едва заметный огонек, который время от времени мог превращаться в настоящий пожар.

Его скулы, подобные у представителей «голубых» кровей, выделяла легкая небритость. Одет он был по последней моде, как и подобает людям его статуса:

Черные лакированные туфли, настолько хорошо начищенные, что лучи осеннего солнца, --">