Валерий Геннадьевич Седельников - Кто не дрогнет 001 (СИ)

всякой подобной культурной дребеденью и потому, он ( ОбьГЭС – лучшая половина района) получался – вроде и в составе полиса, а в то же время – отдельный кусок цивилизации. В отличии от города, у нас было всё то, за чем все остальные горожане стремились летом к нам забивая автобусы и маршрутки своими потными телами – море и реку. Никогда не понимал этих «городских»: ехать к нам целый час, покупаться, а за тем – опять вялиться в душном автобусе возвращаясь обратно домой! Кстати, наш Советский район делился пополам рекой Обью на две части: культурную – правобережную на которой размещался знаменитый Академгородок с множеством институтов набитых «яйцеголовыми» умниками, и левобережную – где живут люди в основном рабочего склада, простых и откровенных, которые не будут вас цивилизованно уверять, что вы в чём то не правы или человек нехороший, а просто могут дать по зубам, не мудрствуя лукаво. Детство у нас было, можно сказать – счастливым, хотя это были гадкие девяностые… Но, отец у меня был начальником смены охраны ГЭСа, где безнаказанно браконьерничал, а потому, холодильник наш в это нестабильное время был, Слава Богу, полон, а у меня в карманах водилась какая-то мелочь на жвачки. Родители Киселя, работавшие инженерами на НЗК (Новосибирский завод конденсаторов) вовремя сориентировавшиеся и ставшие коммерсантами, также обеспечили себе и своему дитя относительно безбедную жизнь. В школе мы с Вадиком были одноклассниками, и это – естественно, однако учились мы с ним по-разному: он был, «ни то, ни сё» – не отличником и не хорошистом, что-то «между …», когда же я – твёрдым троечником. После восьмого класса я пошёл учиться в «шарагу» – СПТУ-55, на электромонтёра, а Вадик остался добивать десятилетку, чтобы потом порадовать своих родителей поступлением в институт, но не поступил, хватило его знаний только на техникум. Что интересно, в училище я за год, из «троечника» я вырос до высот «отличника». Не, не потому что в «шараге» уровень обучения ниже, наоборот, уровень учителей там был на порядок выше школьных. Например, учась в школе, я совершенно ничего не понимал в геометрии, в училище я сию науку постиг за неполный учебный год, так же я подтянулся и по другим дисциплинам, особо я отличился в танцевании и хранцузском языке. Да ладно, пошутил я, французского языка у нас не преподавали! А потом… Армия – «не учувствовал, не принимал», ходил в караулы, стрелял из автомата, драил казарму, отбивал с помощью табурета и тапка кантики на кроватях ( для чего сей атрибут для обороноспособности страны, хоть убейте не знаю!), во время «стодневки» рапортовал «дедушкам» о том, сколько осталось дней до приказа о их демобилизации, за тем сам принимал такие же рапорта от «салаг» и отдавал им свои законные сто граммов масла. Вадик отдал свой гражданский долг – где то под Омском, отсиделся он в канцелярии штаба, заслужив соответствующее для «штабной крысы» звание – ефрейтор. Во время моей службы в армии, моя семья (отец, маман и младшая сестра) приватизировав нашу трехкомнатную квартиру, затем выгодно продала её (близость нашего микрорайона к Обскому водохранилищу всегда дорого ценилась) и приобрела неподалёку домик в близлежащем садовом обществе, где отец размахнулся не на шутку строя двухэтажный дворец. Вот уже два года прошло с тех пор, как я демобилизовался из доблестной армии, помог отцу достроить дом, где на втором этаже обустроил комнату для себя, устроился по-знакомству на работу в небольшой фирме на сборке пластиковых окон, заодно поступил на службу в доблестное Сибирское казачье войско, чьи казаки охраняли то самое садовое общество где я ныне проживал. Дело в том, что воровство в обществах стало катастрофическим, дома и огородные грядки обносились бессовестно и нагло, но усилиями казаков это бедствие было почти искоренено. Застигнутых на месте злодейства воров дружинники подвергали публичной экзекуции: приковывали на день к столбу наручниками с табличкой «Я – вор», привязывали к лавке и секли нагайками, что было самым действенным наказанием, в милицию воров сдавали только тогда когда кража была действительно серьёзной и тянула на уголовное дело. Впрочем, через некоторое время, я понял, что моя сотня имеет к казачеству поверхностное отношение – ряженный ЧОП. Нет, нет! Не подумайте ничего плохого, ребята были вполне нормальными, но до настоящих казаков нам было далеко далече! Единственное, что нас роднило, --">