Илья Николаевич Баксаляр - Спасти Советский Союз

растерзанным телом.

Я помню свои последние месяцы жизни. Три удельных князька ради собственных корыстных целей предали меня. Им хотелось власти, трона и славы на руинах моего разорванного тела. В страшной угаре, рвали на куски не только меня, но и народ, стравливая руссов друг с другом. Люди им были неважны. И они уничтожали меня при молчаливом согласии народа.

Но почему так случилось? Почему народ бросил меня и равнодушно смотрел на мою агонию? Много лет я не мог понять, почему так случилось, почему народ позволил разорвать меня на куски. И лишь недавно меня осенило. Значит, в моем развитии на определенном этапе была допущена грубая ошибка, и я пошел по неправильному пути, который привел в тупик, где я и нашел свою смерть.

Хотел спросить у Горбачева: почему так получилось? Я ведь видел, что он искренне хотел дать людям свободу, избавить их от страха. Но все пошло не так. Многие обвиняют его в предательстве. Но я думаю, что здесь они ошибаются. Горбачев не был предателем – это точно, но ему не хватило опыта, терпения и, главное, мудрости. Ведь как только новый правитель поднимается на трон, его всегда окружают люди. Достойные стоят рядом и честно говорят в лицо, но таких после вероломного князя осталось не так много. Властители бояться опираться на сильных, им всегда проще видеть вокруг себя слабых, подобострастно смотрящих в глаза и готовых выполнить любое пожелание.

Горбачев хотел изменить меня, дать мне новый импульс развития, освободить от оков идеологических пут. Но он сам оказался не самым сильным человеком, а окружение не давало ему выбрать правильный путь. Я видел, с каким энтузиазмом начал свое правление Горбачев, как горели его глаза, и светилось огромной надеждой лицо. А потом он уставший, с потухшими глазами покидал трон. На его лице не было улыбки, только полное разочарование.

Уходил президент могучего государства, оставляя меня на разграбление кучке князей, готовых пировать на похоронах собственной Родины. Мне было жалко смотреть на Горбачева, ведь с ним я связывал огромные надежды на светлое будущее и с энтузиазмом смотрел вперед. Он уходил под свист толпы, непонятый народом, которому хотел подарить свободу. Горбачев не проявлял жестокости, не насаждал страха, дал людям выразить свою волю. Но нужна ли была народу свобода? Где он допустил ошибку? Я не мог понять. Да и имеет ли это теперь значение, меня все равно больше нет.

Я поднялся в небо посмотреть на солнце – оно всегда умеет согреть и поднять настроение. Там, в вышине, я увидел дух Андропова. Он парил над облаками, о чем-то задумавшись.

– Добрый день, Юрий. Как ты поживаешь здесь?

Андропов долго смотрел на меня изучающим взглядом. Профессиональная привычка чекиста осталась у него и здесь

– Добрый день. Хотя какая разница – добрый он или нет? Для нас это не имеет значения, мы ведь давно умерли.

– Скажи, Юрий, как получилось, что я попал в большую беду, а народ оказался равнодушен ко мне и в самую трудную минуту остался глух к моей боли, моим крикам и даже агонии? Они с презрением смотрели на мою слабость, нерешительность и полную нищету. Состарившись, потеряв здоровье и силы, я стал никому не нужен. И поэтому меня рвали на куски с такой яростью, как будто я виноват во всех их бедах. Они забыли время, когда я был сильным, здоровым и со мной все считались.

Андропов смотрел на меня.

– Ты был болен – и серьезно.

– Когда же я заболел?

– Это случилось давно. Все мечтали о равенстве, братстве, справедливости. Кто не мечтает об этом, особенно в юности? Все мы хотели для тебя только хорошего. Человек живет, пока верит, как только вера покидает его, он больше не жилец на этом свете. Я хотел вылечить тебя. Но не знал, с чего начать. Все было очень запущено. В экономике стагнация, коррупция набирала обороты, мы не выдерживали гонки вооружений, плановая экономика трещала по швам. Люди не верили в идеи социализма, общество начало гнить изнутри. Пока этого не было видно, но я знал, что болезнь смертельна, и лечить ее было крайне тяжело. Я хотел сделать все, что бы спасти тебя и вылечить. Но мне не хватило времени и… – Андропов запнулся. – Нужна была решительность, но мне ее не хватило. Твоя болезнь началась давно, но лечить ее никто не решался.

Умные глаза Андропова с сочувствием смотрели на меня.

– А кто мог спасти меня?

Он долго молчал. В его глубоких глазах читалась тоска, беспросветная бездна отчаяния и безнадежности. Но вдруг Андропов --">