Эдгар Аллан По , Роберт Альберт Блох - Маяк

шторма. Как я писал в последний раз, он впал в безумие, скулил, скреб лапами и крутился вокруг своей оси. Он был неспособен отвечать на мои команды, и у меня не было другого выбора, кроме как буквально стащить его вниз по ступенькам за шею и бросить в застенки, где он не мог бы причинить вред. Я заботился о своей безопасности — нужно избегать возможности заключения в этом маяке с бешеной собакой.

Его вопли во время шторма действительно были жалкими, но теперь он молчит. Когда я в последний раз рискнул заглянуть в его комнату, я увидел, что он спит, и я верю, что покой и тишина вернут его к моему полному общению, как и прежде.

Общение!

Как мне описать ужасы шторма, с которым я столкнулся в одиночестве? В записи дневника я поставил дату, 16 января, но это всего лишь предположение. Буря смела все следы Времени. Она длилась день, два дня, три, теперь можно было лишь гадать — неделю или столетие? Я не знаю.

Я знаю только бесконечные бушующие воды, которые снова и снова угрожали поглотить башню маяка. Я знаю только черную вечность, эоны вздымающихся черных потоков, состоящих из моря и неба, смешанных вместе. Я знаю, что были времена, когда мой собственный голос старался перекрыть рев бури, но как я могу объяснить причину этого? Было время, может быть, целый день, может быть, намного дольше, когда я не мог подняться с дивана, но лежал с утопленным в подушках лицом, плача, как ребенок. Но это не были чистые слезы невинности детства, скорее их можно назвать слезами Люцифера после осознания своего вечного падения из благодати. Мне казалось, что я действительно стал жертвой бесконечного проклятия; осужден навсегда остаться пленником в мире грозового хаоса.

Нет необходимости писать о видениях и фантазиях, которые нападали на меня в те незапятнанные часы. Временами я чувствовал, что маяк сдается напору волн и меня унесет в море. Временами я знал, что являюсь жертвой колоссального заговора — я проклинал Де Грата за то, что он отправил меня сюда сознательно на мою гибель. Временами (а это были худшие моменты из всех), я чувствовал всю силу одиночества, что обрушивалась на меня холодными волнами выше, чем те, что сотрясали башню.

Но все прошло, и море, и я снова спокойны. Своеобразное спокойствие это; когда я смотрю на воду, возникают определенные явления, о которых я не знал до этого момента. Прежде чем изложить свои наблюдения, позвольте мне убедиться в том, что я действительно достаточно спокоен; никаких следов моих прежних потрясений или волнений пока не осталось. Преходящее безумие, вызванное штормом, ушло, и мой мозг свободен от фантазий — действительно, мои способности восприятия, кажется, обострены до необычайной остроты. Это как если бы я обнаружил, что обладаю дополнительным чувством, способностью анализировать и проникать за пределы прежних ограничений, наложенных Природой. Вода, на которую я смотрю, снова спокойна. Небо лишь слегка свинцового оттенка. Но подождите — низко на горизонте рождается внезапное пламя! Это солнце, арктическое солнце в угрюмом великолепии, которое на мгновение выглядывает из-за облаков, чтобы окрасить в алое океан. Солнце и небо, море и воздух вокруг меня превращаются в кровь.

Могу ли я быть тем, кто только что писал о возвращенном, восстановленном здравомыслии? Я, который только что закричал вслух: «Одиночество!» — и, приподнявшись со своего стула, услышал приглушенное гулкое эхо, отразившееся в одиноком маяке, — с замогильным акцентом раздалось «Одиночество!» в ответ? Может быть, я, несмотря на все решения, схожу с ума; если так, я молюсь, чтобы конец наступил как можно скорее.

18 января. Конца не будет! Я придумал одну идею, теорию, которую скоро проверят мои повышенные способности. Я начну эксперимент…

26 января. Неделя прошла в моей одинокой тюрьме. Одинокой? — возможно, но ненадолго. Эксперимент продолжается. Я должен записать, что произошло. Звук эха заставляет меня задуматься. Кто-то посылает свой голос, и он возвращается. Кто-то посылает свои мысли и может ли ждать ответа? Звук, как мы знаем, распространяется волнами. Излучения мозга, возможно, перемещаются аналогично. И они не ограничены физическими законами времени, пространства или длительности.

Могут ли мысли дать ответ, который материализуется так же, как голос производит эхо? Эхо — это продукт определенного вакуума. А мысль…

Концентрация — это ключ. Я концентрируюсь. Мои запасы --">