Антон Конышев - Двери

заплатами. Окна с той стороны, что выходила на проспект, как ни странно, тускло поблёскивали, время от времени перехватывая огни городского освещения и проносящихся мимо машин. Тёмными надгробиями торчали покосившиеся печные трубы.

Второй снимок был сделан уже внутри. При дерганом свете вспышки телефонной камеры комната напоминала плохой эскиз к компьютерной игре. Камера успела выхватить четыре окна, действительно с целыми, хоть и заляпанными стёклами, древний массивный стол в углу, потерявший с годами одну ногу, кусок стены с лохмотьями облупившейся краски да арочный проём в темноту.

Похоже на парадную комнату, решил про себя Андрей. Значит, жилая часть дома за проёмом и на втором этаже.

Больше ничего примечательного на снимках разглядеть не удалось. Но становилось понятно, что вряд ли автор сего опуса действительно провёл в доме целую ночь. Скорее всего забрался внутрь, трясясь от страха и возбуждения, быстренько нащёлкал, что под руку попалось, и обратно, к цивилизации.

Андрей отложил телефон.

Дом, несмотря на годы, был статный, основательный. Двухэтажный, полностью каменный – что по тем временам большая редкость – он когда-то принадлежал купцу второй гильдии Тимофею Кошкину и находился в самом начале одноимённой слободы, что располагалась в широкой пологой низине, плавно подступающей к реке.

После революции дом экспроприировали. Купец Кошкин то ли бежал с накопленным добром за границу, то ли канул в царящем тогда хаосе перерождений.

В двадцатые годы из бывшего купеческого дома сделали общежитие для учащегося пролетариата. В тридцатые волею судеб и отчасти по причине удалённости от центра города, дом превратился в городской морг. В период Великой Отечественной стал эвакогоспиталем за номером тысяча девяносто три. А после Победы на целых два десятилетия снова оказался в роли последнего прибежища.

Время шло. В начале семидесятых город, распухая от предприятий и переселенцев из ближних вымирающих деревень, дополз одним боков и до Кошкинской слободы. Ещё лет через десять морг прикрыли. Зато открыли ветлечебницу. Лучшую, кстати сказать, в городе. Вот тогда-то, а вовсе не сто лет назад, бывший купеческий дом и получил в народе ёмкое, впитавшее все его жизненные перипетии прозвище – Кошкин дом.

Судьба штука бесчувственная. Случись всё иначе, может быть, до сих пор не заросла бы народная тропа в бывшую слободу. Да только году в восемьдесят втором или восемьдесят третьем приключилась жуткая история. Передаваемый от ведомства к ведомству дом за все прошедшие десятилетия так и не получил центрального отопления, и сложенная ещё при строительстве печь исправно служила уже без малого сотню лет. Пока однажды январской ночью не пришла беда.

Морозы в тот год стояли лютые, а в низине можно было смело вычитать ещё градуса три-четыре. Может, вьюшку рано закрыли, а может, сама печь подвела, но погибли все. Угорели.

Одна душа человечья и с десяток кошачьих и собачьих душ. Человечья принадлежала сторожу – глухонемому, вечно похмеляющемуся старику. А остальные… Так то ж не люди.

Пока суд да дело ветлечебницу прикрыли. А потом и вовсе забросили.

А тем временем рядышком, только руку протяни, вырос новый широкий проспект, огромной подковой огибая слободу и соединяя новые молодёжные микрорайоны с центром. И дом неожиданно оказался в яме, лишь верхушками печных труб, как на цыпочки вставал, дотягиваясь до ограждений тротуаров.

Бывшая когда-то шумной, яркой и многоголосой слобода давно обезлюдела и осела рухлядью чёрных остовов. Как в землю ушла. Поближе к жильцам. Только Кошкин дом одиноко стоял на прежнем месте одинаково не интересный ни новому времени, ни городскому начальству.

Последний раз о нём активно заговорили уже на излёте советской власти, когда актуально стало рассуждать об ужасах тоталитаризма и массовых расстрелах и пытках эпохи Большого террора. Ходили слухи, что-де именно там, в мрачных подвалах дома купца Кошкина, подальше от людских глаз и ушей, кровожадные энкавэдэшники пачками расстреливали врагов народа. Краеведы и обличители разом встрепенулись, предвкушая каждый своё, безуспешно попытались найти те самые подвалы, перешерстили все местные архивы, но ни доказательств, ни опровержений этой жуткой версии не нашли.

Обо всём этот

--">