Егор Александрович Токарев - Дым

– И так, мистер Блюскай, последний вопрос нашего интервью. Его нет в перечне, но мне, как, думаю, и многим читателям, будет очень интересно услышать ваш ответ.

– Да, конечно. Знаете, вы меня заинтриговали.

– Спасибо. Мистер Блюскай, сегодня ваш последний день работы в должности старшего пожарного. Вы отдали этой профессии почти тридцать лет жизни и видели всякое. За все эти годы вам встречались события или явления, которые нельзя объяснить с позиции логики и здравого смысла?

– Вы имеете в виду мистику?

– Да, именно так, – молодой журналист заерзал на стуле от нетерпения.

– Хмм, знаете, пожарные – это довольно суеверные люди, – Рэй Блюскай потер гладковыбритую щеку. – Вот, например, пожарный никогда не отправится на вызов в новой униформе – это считается дурной приметой. Он скорее попрыгает на ней, затем попросит своих коллег потоптаться и после для верности пару раз проедется по ней на служебной машине, но никогда не поедет в чистенькой, еще даже блестящей форме на вызов.

– Очень интересно. А можете ли вы вспомнить какой-нибудь случай, странный и необъяснимый?

Парень в очках поправил диктофон, стоящей на столе, и занял выжидательную позу.

– Да, я слышал о подобном. Это было, кажется, в двадцатые годы прошлого века в Чикаго. Молодой пожарный занимался чисткой стекол у себя на станции. Он был весел, шутил и переговаривался с коллегами, но вдруг побледнел и осунулся. Чтобы не упасть он оперся о стекло, которое только что чистил. Коллеги подумали, что у него удар и поспешили на помощь. Какого же было их удивление, когда Фрэнсис, так его звали, стал нести абсолютную бессмыслицу, утверждая что сегодня умрет. Никто не придал этому значение. Мало ли, заработался человек, вот и нервы шалят, – Рэй сделал большой глоток кофе и посмотрел на часы. – В ту ночь случился ужасный пожар. Горел какой-то склад с прилегающими зданиями. Огонь распространялся аномально быстро, говорили будь-то он почти что перепрыгивал с карниза на карниз, словно живой. Все усилия нескольких бригад не давали ощутимого успеха. Тогда не было дыхательных масок с кислородными баллонами, и люди начали задыхаться от едкого дыма. Горел уже целый квартал. Крыша одного из зданий просела, а за ней упала стена, придавив десяток пожарных. Это был один из самых чудовищных пожаров за всю историю города. В ходе разбирательства выяснилось, что причиной всего была банальная человеческая жадность. Хозяин одной из лавок сам спровоцировал трагедию ради получения денег от страховой фирмы. Этажи здания были буквально пропитаны древесным спиртом, от сюда и необъяснимая скорость распространения огня. И как можно догадаться, в числе погибших был Фрэнсис.

– Получается, он предсказал собственную смерть?

– Можно считать и так. Конечно, виной всего может быть обыкновенное совпадение, но стекло, которое молодой человек протирал в тот день, сохранило черный отпечаток ладони, как раз в том месте, где несчастный его касался. Отпечаток напоминал след от гари или копоти. Многие пытались, но никому ни удалось оттереть его. Даже фирмы по уборке, применив специальные химикаты, не добились успеха. Это окно так и хранило оттиск погибшего пожарного, пока один паренек-газетчик случайно не разбил его.

На несколько секунд над столом повисла тишина. Молодой журналист смотрел на стол перед собой, а старший пожарный неспешна попивал свой кофе.

– Даа, вот это история, – протянул паренек, поправляя очки. – Бывает же такое.

– Я тоже сначала не поверил, но, порывшись в интернете, нашел старую фотографию того самого окна с черным отпечатком руки на нем.

– Ого! Обязательно поищу! Добавлю к материалам статьи. Скажите, мистер Блюскай, а лично вам ничего подобного не встречалось…?

– Я… предпочитаю не говорить об этом…

– Но почему?

– Понимаете, сейчас за подобные рассказы можно легко вылететь с работы и в добавок получить курс лечения у местного психиатра. К тому же, мне не хочется вспоминать те события.

– Но, мистер Блюскай, сегодня ваш последний рабочий день, завтра вы уйдете на почетную пенсию, и ни один человек не посмеет обвинить вас в чем-либо!

Старший пожарный несколько секунд упорно размышлял. На его лице сменялись выражения тревоги, неуверенности и затаенного страха, но не