Роман Алимов - 7 семечек

сбросить паука, и не дать повода друзьям подумать, что он шизофреник.

Катя положила голову на Сережкино плечо:

– Мы так счастливы Миш, еще дату не определили, ждем тебя, будем на днях выбирать мне платье, костюм, потом ресторан, меню и много чего еще, это все так хлопотно… представляешь, хотели в усадьбе загородной, чтобы много кроликов вокруг, а официантов тоже одеть тематично, но не могу найти подходящего наряда для Сереги. И подружкам ушки тоже нужны, ну знаешь, такие как в детстве на утренниках…

Мишка не выдержал, вышел в коридор, открыл дверь и зажал паука в двери и ударил несколько раз, отчего кровопийца обмяк и шлепнулся на пол.

– Кать, ты ему про костюмы с ресторанами не вовремя… ему не до этого, – шепнул Сережка.

Вскоре пара ушла, а Миша, схватившись за голову сидел, слезы капали одна за другой, что делать, он не знал.

– Нажрусь, может полегчает?!

Курьер доставил заказ, в коробке лежало все, что любил, в двойной порции. Наелся до отвала. Но легче на душе не становилось, только пузо потяжелело, да от выпитого снова захмелела голова.

Сожру все семечки, и будь что будет! Проглотил, не прожевав как следует.

Ничего не менялось, в комнате замерла тишина, которую нарушали звуки раздутого живота.

– Какой же я осел! Сколько зла расплескал, и ведь не замечаю его… Может, миру станет легче без такого кретина… Нажрусь до потери пульса, все равно никому не нужен, да и пользы от меня мертвого больше.

Стал есть и есть, до тошноты. Пища из заказа все не заканчивалась, залил по самое горло остатки вина, а затем в надежде, что поместится еще – встал, больше не лезло.

Шагнуть не получилось, что-то словно закипело в брюхе, а затем надорвалось, голова закружилась, потемнело в глазах, упал.

Очухался в пустынном мраке, лишь фигура человека рядом.

– Ад, что ли?! Доигрался…

Фигура повернулась к нему:

– Мишенька! Ты меня не помнишь внучек – я твоя бабушка!

У мишки душа ушла в пятки, правда, теперь он сам стал словно душой, но ощущал необыкновенный стыд и волнение.

Это была та самая бабка, что смотрела на него с кошачьим блеском в глазах, та самая, которую он обидел у остановки.

– Что ж я наделал! Прости…, поздно…

– Еще есть время, внучек, – бабушка погладила его по лохматой голове, – ты попробовал свои семь смертных семечек – семь страстей. Узнал наяву, каково жить с демонами и как хорошо бывает уйти от них через горькую таблетку – исправление себя! Не беспокойся, ты лишь в глубокой коме, не умер. У вас это называют – клиническая смерть. Очнешься – вылечи ногу, а затем и за душу принимайся, а мы тебе поможем, – бабушка посмотрела куда-то далеко вверх, где поблескивал свет.

Держись Мишутка, все будет хорошо!

Открыл глаза и вдохнул как мог, со стоном и болями по телу, рядом кто-то охнул и шлепнулся.

Лежал на холодном металле, на голом животе простынь, рядом белесые трупы.

 Прохрипел:

– Морг?

--">