Брэм Стокер - Избранные произведения в одном томе

превозносимого за деловитость бухгалтера — требовала от него какого-то компенсирующего прорыва в мир вымысла. С начала 1880-х гг. и до смерти, последовавшей в 1912 г., Стокер создал пятнадцать произведений, включая романы «Дракула» (1897), «Тайна моря» (1902), «Леди в саване» (1909), «Логово Белого ящера» (1911). После его смерти вдова его издала сборник рассказов Стокера «Гость Дракулы» (1914)) который наряду с неопубликованным эпизодом из романа «Дракула» также содержит несколько классических историй ужасов и повествований о привидениях, например, «Дом судьи». Когда, в 1905 г., Ирвинг скончался, Стокер опубликовал свои «Воспоминания о Хенри Ирвинге» (1906): именно благодаря этой книге имя Стокера и оставалось в памяти современников первое время после того, как его самого не стало. Годы тяжелого труда в театре Ирвинга, конечно же, отразились на здоровье Стокера, и когда он умер в 1912 г. в возрасте шестидесяти четырех лет, одной из причин кончины, как указывалось в свидетельстве о смерти, было «истощение».

ЗМЕИНЫЙ ПЕРЕВАЛ ^(роман)

В романе «Змеиный перевал» история всепоглощающей любви разворачивается на фоне мрачных, мистических и полных загадок событий. Суровые пейзажи Северной Ирландии создают подобающие декорации таинственному и завораживающему действию.

Глава 1

ВНЕЗАПНАЯ БУРЯ

Между двумя огромными серо-зелеными горами, между суровыми скалами и изумрудными кронами деревьев пролегла долина — узкая, словно ущелье, протянулась она на запад, к морю. Здесь едва хватало места для дороги, наполовину прорезанной в камне. Она шла вдоль узкой полосы темного озера невероятной глубины, под сенью нависающих утесов. По мере того как долина расширялась, по сторонам вздымались крутые склоны, а озеро превращалось в бурный пенный поток, разделявшийся на крошечные запруды и озерца на относительно ровных участках берегов. Ступенчатые уступы гор время от времени были отмечены следами цивилизации среди пустынных просторов: группы деревьев, коттеджи и небольшие, обнесенные каменными оградами поля произвольной формы, черные груды торфа, припасенного к зиме. А вдали начиналось море — точнее, величественная Атлантика с диким извилистым берегом и мириадами мелких скалистых архипелагов. Темно-синие воды и неясный горизонт, озаренный бледным свечением, а у самого берега тут и там вздымались пенные валы, различимые в разрывах скал, о которые разбивались ритмично накатывающие волны, то и дело проглатывающие участки песчаного пляжа.

Меня поразило небо — оно затмило все прежние воспоминания о красоте небес, хотя я как раз прибыл с юга и был буквально околдован итальянскими вечерами, когда темная синева небес постепенно обретала бархатистую черноту соловьиных ночей, а голоса птиц гармонировали с богатством цветовых оттенков и вместе они создавали единую атмосферу.

Вся западная часть неба представляла собой великолепие пурпура и темного золота, обрамленное массами штормовых туч, громоздившихся ввысь и припадавших к морю, словно на них навалился невыносимый груз. Фиолетовые тучи к центру становились почти черными, а их внешние края были чуть подсвечены золотистыми тонами. Между ними сверкали бледно-желтые, шафрановые и пламенно-алые перистые облака, ловившие сияние заката и отбрасывающие отсветы на небо к востоку.

Никогда прежде мне не доводилось видеть столь прекрасный пейзаж, а поскольку я привык к пасторальным равнинам и лугам во время визитов в ухоженное имение моей двоюродной бабушки в Южной Англии, новые впечатления совершенно захватили меня и взволновали воображение. За все полугодовое путешествие по Европе, которое только что завершилось, я не оказывался среди подобных ландшафтов.

Море, земля и воздух демонстрировали торжество природы, говорили о ее диком величии и красоте. Воздух вокруг был почти недвижим — но в этом покое чудилось нечто зловещее. Подобная тишина, всеобъемлющая и таинственная, создавала напряжение, предвещала перемены, надвигавшиеся издалека — со стороны великой Атлантики, накатывавшей волны на скалы и заполнявшей полости между ними.

Даже мой кучер Энди внезапно замолчал. До сих пор, на протяжении --">