Юрий Владимирович Ершов - Могила Густава Эрикссона

мне показалось – совершенно случайно. У Сергея Борисовича был День Рождения. Собрали с руководителями деньги на подарок, и Виктор Палыч принял решение, над которым потом все втайне похихикивали.

– А давайте подарим ему что-то такое, чтобы ему надолго запомнилось, – предложил он. – О! Знаю! Давайте ему купим хорошую картину.

Руководители отдела начали закрывать рот и лица вообще и прилагали все усилия, чтобы не съехать от смеха под стол. Что не говори, подарить старому оперу на ДР картину, да ещё хорошую… Ну это по крайней мере оригинально, точно надолго запомнится. Не обращая внимания на общую резвость и оживление, как будто ничего и не происходило, Виктор Палыч продолжил:

– Вот только жалко, что вы, бакланы, в живописи ничего не смыслите. Пожалуй, кроме Юрий Владимирыча (Юрий Владимирыч – это я). Юрок, – он поглядел на меня взглядом, не подразумевающим возражений, – я тебе покажу магазинчик на Вернисаже, там действительно хорошие картины продаются. А ты уж, как человек с тонким художественным вкусом, сформировавшимся после третьей ходки, и большой ценитель антиквариата (кстати, ещё раз услышу о твоих гешефтах на Вернисаже, поедешь стране спички заготавливать) подбери что-нибудь подходящее и достойное.

На следующий день наш полковник показал мне этот магазин на Вернисаже, и я пошёл выбирать подарок Борисычу. Первое, что мне бросилось в глаза, это то, что живопись там продавалась действительно профессиональная. Хозяйка была весьма обходительной дамой лет пятидесяти с серьёзными остатками былой красоты. А потом мне стало не до живописи, и не до хозяйки, и, как не стыдно признаться, не до Борисыча тоже. В углу магазина я увидел молоденькую девушку, корпевшую над какими-то бухгалтерскими документами. Помню только, что спросил у неё что-то, а она встала из-за стола и стала мне показывать какие-то картины. Когда она встала, я страшно расстроился, – она была выше меня на целую голову. «Во, жирафа», – подумал я. А дальше ничего не помню. Обнаружил я себя в своём кабинете, горестно стряхивающим пепел за окно. На столе у меня стояла неизвестно откуда взявшаяся и наполовину початая бутылка коньяка, а в углу стояла купленная Борисычу в подарок от друзей и соратников картина. Я ещё подивился, как я в таком состоянии умудрился выбрать такой симпатичный и правильно написанный городской пейзаж с видами Монмартра.

Как в своё время метко заметил Николай Васильевич – «И пропал казак». Две недели я мрачнел, зеленел и покрывался фиолетовыми пятнами, что было вполне нормально для закоренелого старого холостяка. Потом плюнул на всё и, в соответствии со статьёй 285 УК РФ, решил злоупотребить служебным положением. Всю ночь писал письмо, потом созвонился и встретился с хозяйкой магазина. Дама, конечно, отметила лёгкий флёр пизданутости, витающий над моей персоной, но письмо передала. А на следующий день мне позвонила Лануська и согласилась встретится со мной в воскресенье.

Я тогда, что называется слегка приподнялся с трамвая, поэтому повёл мою девочку в очень хорошую итальянскую кафешку на «Третьяковской». Мы целый вечер говорили о живописи. С тех пор я точно знаю, что живопись до добра не доводит и очень сочувствую всяким там Гогенам, Левитанам и прочим Врубелям. А уже на третьем свидании, ещё не перейдя на «ты», мы вовсю целовались. Недель через пять я сказал ей: «А выходи за меня замуж, давай жить вместе». Лануська воодушевлённо ответила, растягивая гласные: «А давай!»

Тогда мне казалось, что всё произошло само по себе, случайно, по воле провидения. Теперь, по прошествии стольких лет, мне понятно, что провидение действительно при делах. Именно оно послало мне начальником отдела доброго и небезразличного к чужой судьбе человека, что в формате нашей системы равносильно выигрышу в лотерею. Виктор Палычу нравилось, что у него начальник штаба старый боевой опер, к тому же умник. И очень не нравилось, что этот умник – человек неприкаянный и одинокий, как перст, который может просто от скуки надраться до положения риз и накуролесить такого, что не в сказке сказать, не бульдозером убрать.

Два года всё было, как в сказке со счастливым концом. В 2008-м родился Тимошка. А незадолго до этого в октябре нас с Лануськой занесло в зоопарк. Было уже холодновато, но зверюшки всё ещё бродили в вольерах. У Лануськи уже был такой хорошенький животик. И её напугал жираф: когда мы стояли у его вольеры, он подошёл к ограде, перегнул шею и наклонил --">