Тимофей Форсайт-Шустов - Фаталист: Вялотекущий Апокалипсис

сомневаюсь. Хочу, чтобы ты знал. Назад пути нет. Придумай что-то хорошее. Стоящее. Прямо сейчас. Либо это будет кошмар. Кошмар всей жизни. Всего впечатления от мира. Ты сейчас всевластен. Ты можешь свергнуть весь мир. В тебе сидит дьявольская сила. Придумай. Ну. Ну! Ну же!! Я кому кричу?! Ну же!!!

Пётр покачнулся. Он отошёл от стойки. У него подкосились ноги. Он пошатнулся. Почувствовал как он вспотел, промок до нитки. Его голова начала жутко пульсировать, жуткая боль. Нестерпимая боль. Он. Он должен сейчас все решить за всех. На нем вся ответственность.

– Ооо боже… Нет. Нет. Нет, нет, нет, нет… Только бы мне…

Пётр отшагивает назад, все дальше от сущности в углу. Он отшагивает, отшагивает и натыкается на стол. В столе пистолет. Заряженный мушкет. Он знает, что на нём лежит тряпочка. Тряпочка не даст ему убить себя. Он оторвёт кусочек и воткнет его в ствол. Он заткнет ствол полностью, какой тут кусочек. И выстрелит. Будет страшный грохот. Страшный грохот, пистолет взорвется. Вся рука будет в крови. Но что это будет за мгновение. Следующее мгновение он проведет в полете на пол. Он снова отключится. Он отключается…

XXI

Пётр очнулся во второй раз. Точнее сказать, он не очнулся, он лишь пока что слышит только звуки вокруг. Какое то веселье. Странное веселье вокруг. Но также слышен какой то скрип. Странный скрип. Будто дерево скрежетчет под давлением. Сложное ощущение.

Пётр открыл глаза.

Яркий свет брызнул ему в лицо и он шокирован всем явлением что предстало перед ним. Он в доме. В большом светлом доме со вторым этажом. Казалось… Пётр давно мечтал о таком доме. Он думал, что у него будет много друзей и будет чудно собрать из всех тут. Но этот дом буквально его. Он так чувствует. По дому ходят люди, очень разнообразные люди. Странно, очень странно. Но Пётр будто начинает их узнавать. Вот Милица. Вот человек из палаты больницы. Вот полицейский. Вот… И вот… Петру стало жутко не по себе. Они ходят, каждый готовится к какому то общему делу. Но он замечает, что все вертится вокруг стола, который стоит у окна. А за окном пустыня. Пётр привстал. Подошёл к окну. Но пока не шел он очень надеялся, что кто-нибудь его заметит. Но никто не замечал. Ему даже показалось, что он прошел сквозь нового секретаря, который должен был замещать Милицу. Но Пётр подумал, что дело даже не в секретарях, не в Милице. А он понял, что каждый раз, когда человек, любой, что он видит в комнате, заходит за угол, то он пропадает и он больше его не видит. Это игра. Это вероятности. Вероятности, что он увидит любого из тех, кто был с ним знаком в жизни.

– Извините. Мы скоро начинаем? – Спросила у мужчины из палаты больницы девочка, которая продавала Петру ведра.

– Буквально 16 секунд. И мы начнем.

Но что произошло за эти 16 секунд… Чем дальше заходила стрелка часов за каждую секунду, тем громче был весь гам приготовлений и расставлений по местам вещей Петра по комнате и обустройства большого длинного трапезного стола. С каждой секундой все больше людей выходило из-за углов, но их траектории ни разу не пересекались. Они все проходили, что то ставили на свои места и исчезали за углом. Постепенно на столе стали вырисовываться места с определенным типом вещей под каждого из тех, кто будет сидеть за ним. За одним местом были все бумаги Петра по работе. Все его дела, завершенные и нет. За вторым местом было рассыпано на столе немного табака и пороха, и стояли склянки с жидкостями. За третьим, четвертым, пятым и…

– Начали! – Прозвучал хлопок по столу молоточка. Пётр увидел, что в воздухе видит судейский молоточек и ударил он по столу.

– Первый. Анонимный, все анонимные. Рассказывайте, что вам сподвигло вернуться сюда.

– Спасибо за приглашение. Я знаю, что Пётр мой человек. Я его очень хорошо знаю. Он человек дела, он должен быть разложен по полочкам, это наша цель сегодняшнего собрания. И мы не уйдем, пока не сделаем этого. Приступим. Передаю слово второму.

– Пётр. Он всегда поступал так, как ему велел его червячок сомнения в рассудке. – В это время весь дом был пустой и лишь на этой фразе со стола чуть подлетела небольшая пишущая ручка, перьевая ручка синего цвета. – Я могу сказать, что Пётр достаточно стоящий своего звания судьи. Он судит и в этом вы не можете сомневаться. – Ручка подлетела к стене и на стене начала рисовать младенца перевёрнутого вверх ногами. Он висел подвешенным за ногу веревкой и держал в зубах цепь, которая была отколота звеньями, но держалась во рту --">