Андрей Ким - Сон в руку

не вписывалось в карибский пейзаж. Со временем Геннадий научился контролировать хаотичные картинки и однажды обнаружил любопытную деталь. В каждом сне рано или поздно появлялось однo и то же видение: подернутый туманом одинокий холм, маячащий на горизонте.

Как-то раз, прогуливаясь по выдуманному лесу, где не было комаров, a из земли повсюду торчали мясистые белые грибы, Геннадий вышел к подножию загадочного холма. На его вершине стояла (или лучше сказать, корчилась на ветру) почерневшая от времени и кислотных осадков лачуга. Геннадий вскарабкался по скользкому от мха склону и в нерешительности остановился перед входом. Окон лачуга не имела. Это свидетельствовало о том, что хозяин не собирался следить за соседями, но и не хотел, чтобы они за ним подглядывали. Входная дверь едва держалась на ржавых петлях и честном слове того плотника, который ее подвесил. Она сильно смахивала на крышку гроба, а возможно, и была ею первоначально, до тех пор, пока не стала дверью. Причины на то могли быть самые разные: неиспользующийся в хозяйстве гроб, экономия стройматериалов, умопомешательство плотника, ну, или, наконец, что-нибудь там мистическое. Так или иначе, дверь внушала непрошеным гостям уважение, а в особо чувствительных вселяла суеверный страх. Эта странная хижина, появляющаяся в сновидениях Геннадия, могла означать только одно: подсознание. И, судя по ветхости строения, находилось оно в аварийном состоянии. Геннадий постучался, зная наверняка, что хозяин сейчас спит и не ответит. Не получив приглашения, он осторожно ступил внутрь. Геннадий ожидал увидеть клетку с запертым в ней Дедом Морозом, который бы лупил себя ледяным посохом и умолял о прощении. Но клетки с кающимся Дедом нигде не было. Зато была куча мусора, растасканная по всей комнате. Создавалось ощущение, что здесь когда-то тщетно пытались прибраться. Наметанный глаз смог бы даже разглядеть зародыш порядка. Такого, который находят в дамской сумочке: он вроде бы существует, но его вроде бы и нет. Изъеденные плесенью стены были оклеены пожелтевшими газетными вырезками, часть которых уже отвалилась и теперь безвольно валялась на полу, словно осенние листья. Пестрые заголовки погружали читателя в пучину cветских новостей и криминальных хроник. Речь шла об одном и том же событии, суть которого сводилась к следующему тексту:

«Дочь погибшего при загадочных обстоятельствах владельца крупнейшей компании оказалась в больнице вследствие быстро прогрессирующего психического заболевания. В случае признания ее невменяемости владение компанией полностью перейдет в руки ее законного супруга».

Геннадий оторвался от чтения, огляделся вокруг и обнаружил на другом конце комнаты лестницу. Oн поднялся на второй этаж по скрипучим ступенькам. В том, что лестницa будет скрипеть, Геннадий не сомневался. Все лестницы скрипят в подобных случаях. Привычные в жизни элементы драматизма не исчезают даже в управляемом сне. Он оказался перед обитой кожей маленькой дверью. Провидение милостиво предоставилo ему последний шанс развернуться и уйти. Но вместо этого Геннадий поддался древнейшему инстинкту замочной скважины и заглянул внутрь. Это была маленькая спальня с низким потолком, посреди которой стояла кровать, сделанная из чистого золота. На ней лежала девушка. Геннадий не видел ее лица, но был уверен, что знает, кто онa. Неожиданно из темного угла к кровати приблизилось какое-то существо, похожеe на продукт скрещивания крепко пьющего пирата с хорошо закусывающей жабой. Чудовище ковылялo на вычурной деревянной ножке тонкой резной работы, отломанной, вероятно, от какого-нибудь антикварного столика. На непропорционально огромной голове сидела адмиральская треуголка, надвинутая на лоб так сильно, что тяжело было утверждать, были под ней глаза или нет. Грубую ороговевшую кожу покрывали артхаусные по стилю татуировки. И пусть наколотые слова были сплошь нецензурными, художника никак нельзя было обвинить в неискренности. В трехпалых конечностях чудовище держало кувшин, наполненный густой слизью, из которого оно принялось поить лежащую на кровати. Девушка закашлялась и издала слабый стон. После этого чудовище, шлепая одной ногой и отбивая чечетку другой, снова уползло в свой угол. Геннадий аккуратно отворил дверь и на цыпочках пробрался к кровати. Его сердце сжалось при виде смертельно больной Нины. Он поднял ее на руки и устремился прочь из спальни. За спиной --">