Эдвард Ли - Готика белого отребья III

И – не забудьте – труп Поли Винчетти продолжал висеть на шипастой двери, в то время как другой дверной шип оставался занятым трупом пастора Томми Игнатиуса.

- Я думаю, ты уже достаточно отсняла ад, Дон, - сказал Писатель. - Пора прекратить эту операцию. - Он сдернул оба бледных трупа с их сверхъестественных шипов, и две широко открытые двери в стене захлопнулись.

Они все отправились в гостиную наверху, чтобы напиться в дерьмо, и к этому времени Писатель выпил полбутылки Шато Лафит 1787, которую он определил как «неплохую, но я возьму хорошую восьмидолларовую бутылку Тейлор Марсала в любой день».

Как бы то ни было, на этом история, собственно, и заканчивается, и нет нужды подробно рассказывать о том, что еще могло произойти в ту ночь, ночь, которую они из-за понятной усталости проведут в доме.

Добавлю, что Сноуи осталась без штанов. И еще одна интересная вещь произошла перед тем, как они все уснули.

Когда Писатель допил вторую бутылку вина (Амонтильядо 1846 года, обладавшее интригующим «носом» и абсолютно эфирным блеском орехов и ароматических трав), Сноуи и Чарити одновременно извинились и отправились в ванную. Писатель, который к тому времени уже был довольно пьян, ничего не думал об этом, и вместо этого обнаружил, что смотрит на сиськи Дон, поскольку она уже заснула на богато покрытом ковром полу.

Что за гребаный день! Он просто становится все лучше и лучше!

Далеко за полночь, при уютном свете единственной висячей лампы эпохи Депрессии, чей замысловатый стеклянно-мозаичный абажур, казалось, изображал возвращение Блудного Сына, Сноуи и Чарити вернулись в комнату, выглядя одновременно и застенчивыми, и торжествующими.

Писатель сонно поднял глаза с дивана.

- Привет, девочки. Вы обе выглядите так, словно у вас что-то на уме.

- Я чертовски уверена, что делать, - она шагнула вперед и объявила. - Когда мы с Дон пошли в магазин, чтобы купить дроны, я тоже кое-что купила. Это, - она подняла маленькую белую пластмассовую штуковину.

Естественно, Писатель спросил:

- Что это?

- Это ЭПТ, тест на раннюю беременность, самый последний, - сказала Сноуи. Она показала его Писателю. На пластиковой палочке был нарисован маленький кружок с двумя красными линиями. Она просияла.

- В конструкциях написано, что две красные линии означают, что ты беременна!

Дон, которая уже проснулась, расхохоталась.

- Он будет папочкой?

К черту это, подумал Писатель.

- Это чушь собачья!

- Ты что, охренел! Ты трахнул меня в космическом корабле, и ты трахнул меня той ночью, когда мы снимали эти видео со спермой для Поли.

Нижняя губа Писателя отвисла.

- Но... но... ты же сказала, что принимаешь противозачаточные средства, ежеквартальный укол Депо-Проверы!

- Да, я знаю! Последний раз я принимала его четыре месяца назад, но, похоже, ничего не вышло.

Писатель в ярости сел на диване.

- Это не ежеквартально! Три месяца – вот что ежеквартально!

Она нахмурилась.

- Но четыре – это четверти, а четверти – это квартал...

- Нет, нет! Три месяца – ежеквартально, черт побери!

- О, черт. Я думала... ну, ты знаешь. Неважно, - отмахнулась Сноуи. - Не имеет значения, как. В моей духовке есть булочка, и это ты ее туда положил.

Затем Чарити сделала шаг вперед и протянула еще одну пластиковую пробирку с двумя красными линиями.

- И мне неприятно тебе это говорить, но я тоже беременна.

Глаза Писателя выпучились.

- Только не ты! Моя сперма никогда и близко не подходила к твоей вагине!

Чарити пожала плечами.

- После того, как я подрочила тебе, я мастурбировала той же рукой, я, возможно, засунула её во влагалище, когда ты не видел. Вуаля!

Писатель, казалось, обмяк на диване, и он не мог не думать о строчке из Екклесиаста, которая описывала женщин как «более горьких, чем смерть».

- Не волнуйся, - весело сказала Чарити. - Мне не потребуется слишком много алиментов, и ты можешь получить совместную опеку!

«Потрясающе», - подумал Писатель и залпом выпил еще вина.

- Эй, - выпалила Дон. - Он и меня в ту ночь подставил! Дай мне один из этих ЭПТ! - Она отнесла его в ванную. Мгновение спустя она радостно завизжала. -