Лоретта Аоки - Смерть выходит на подмостки

воспитанной девушкой, спокойной и уравновешенной. Что на деле было совсем не так.

…Аманда была капризной. Вечно недовольной, сидящей с порой такими гримасами, что её лицо переставало выглядеть таким прекрасным, каким было изначально…

Ей не нравились все позы, которые только предлагал Вильям, но и сама она тоже не могла выбрать какую-то одну определенную, постоянно мотаясь от одной к другой, от другой к третьей. В середине процесса ей могло перестать нравиться платье, которое в тот момент было на ней надето. Волосы лежат не так, прическа слишком растрёпанная, украшения не подходят под платье, поза неудобная, тело затекло болит, хочется выпить стакан воды, чтобы освежиться.

Под конец дня у Вильяма начал дёргаться глаз, а сбоку от него появилась целая гора испорченных холстов.

Аманда все не успокаивалась.

В конечном итоге Вильям сдался, предоставляя ей время, чтобы выбрать себе полноценный наряд с украшениями, уложить как положено волосы и принять удобную позу.

– Я хочу спать, – неожиданно известила девушка, как только Вильям начал рисовать.

В комнате раздался хруст.

Мужчина, приведенный в абсолютное бешенство, крепко сжимал в руках сломанную напополам кисточку.

– Я так больше не могу! – Заявил он, подскакивая со своего места. – Я не соглашался терпеть вечные капризы со стороны молодой аристократки! Я должен только нарисовать Вас, а не исполнять все приказы, которые только взбредут Вам в голову!

…В ту секунду меня ослепила ярость. Подумать только, мной командовала пятнадцатилетняя девчонка, с отсутствием всяких моральных принципов и ценностей! Я мог стерпеть всё что угодно, но только не это.

От гнева, охватившего меня, я сломал кисть, что тогда держал в руках. До сих пор помню, как обломки больно впились в кожу на ладони, словно бы отрезвляя меня. Занозы так и остались в руке, ибо вытащить их я смог только на следующий день, когда больно немного поутихла…

Девушка молчала. Она не двигалась, так и сидела сложа руки, испепеляя Вильяма недовольным взглядом. Мужчина вздохнул, потирая переносицу двумя пальцами.

– Юная леди, прошу Вас подумать о своем поведении и сделать выводы к завтрашнему сеансу. Терпеть унижения я не намерен.

Собрав свои вещи, Вильям вышел из комнаты и собирался покинуть поместье, но возле входа встретил Натаниэля и, не сдержав гнева, высказал ему все накипевшие обиды. Тот со смущенной улыбкой на лице извинился за поведение дочери и предложил художнику одну из комнат в поместье, сославшись на то, что уже довольно-таки поздно и в такое время ходить по улицам явно не стоит. Сам не зная почему, Вильям согласился.

…Натаниэль выглядел таким дружелюбным и смущённым, когда предлагал мне остаться на ночь. Я был удивлён его предложением, но и отказать ему не мог. Уж слишком сильно устал за день, выслушивая чужие капризы. Остаться на ночь в поместье Руссо было не только замечательной идеей, но и моим спасением, учитывая обстоятельства…

Укладываясь в кровать, Вильям подумал, что всё-таки так гораздо удобнее, чем каждое утро бегать во дворец, чтобы снова приняться за работу.

4

«Нет ничего прекраснее, чем солнечное утро», – всегда писал мой прадед в своих дневниках. Записи о работе над картиной Аманды были несколько иными.

…Утро не задалось с самого начала. Это было обусловлено не только неприемлемым поведением Аманды, но и весьма печальной новостью. Ночью погиб один из слуг Натаниэля. Его звали Джон, он был одним из рабочих на кухне. Следуя словам других слуг, ночью Джон вышел на улицу, не сказав о причине никому. Абсолютно никому. Он вышел, однако обратно уже не вернулся. Сторож по имени Боб нашел его тело в пруду, находящемся на территории поместья, в одном из садов. Вокруг не было следов борьбы или чего-то подобного, и случившееся списали на несчастный случай. Мол, пошел ночью прогуляться и в сонном состоянии упал в воду, откуда, к глубочайшему сожалению, так и не смог выбраться.

За завтраком Натаниэль налил каждому присутствующему – в том числе и слугам – по бокалу красного вина 1852-ого года и произнес коротенькую, чересчур сухую речь в честь погибшего. На вкус вино было паршивым.

От произнесённой им речи сложилось впечатление, словно бы Натаниэль не шибко любил Джона, и поэтому его смерть не принесла ему особой горечи…

После завтрака все разошлись по своим делам, и Вильям решил не отставать. Забрав из отведённой ему комнаты все --">