Бэзил Коппер - Великая Белая Бездна

Кротх и его чудеса, его сказочная библиотека и все несметные сокровища, накопленные за тысячи легендарных лет, все еще покоятся
под бледным сиянием этих тусклых и туманных сводов.
Я бежал все дальше и дальше. Пульс затих, и сухой ветер дул мне в спину, подталкивая меня домой. Видимо, я останавливался на привал, ел, спал
и делал тысячи других вещей, но я до сих пор не имею четкого представления о том, как я проводил свое время. Не знаю также, сколько дней я провел в пути, но простые подсчеты показали, что возвращение отняло у меня
куда меньше времени, чем наше путешествие на север. Страх придавал мне
силы и поддерживал меня во время долгого испытания, которое привело
меня на грань безумия; миля за милей оставались позади, но ничто даже не
пошевелилось в их унылом однообразии; и единственными звуками, когда пульс затих, были стук крови в моей голове и сухое эхо моих ног, стремглав несущихся по этим коридорам вечности.
В конце концов я попал в благословенную темноту дальних пещер, собирая припасы по мере того, как я добирался до различных тайников и хранилищ, трагических напоминаний о моих погибших коллегах. Иные предметы я отбрасывал как слишком громоздкие или ненужные. По мере того,
как проходили дни, а меня никто не преследовал и я не замечал никаких
признаков преследования, моя решимость укреплялась, а вместе с ней и моя
физическая выносливость. Я добрался до Галереи мумий, показавшейся
мне вдвойне отвратительной при мысли о том, что лежит в этих рядах безмолвных сосудов. Компас милостиво указал мне юг, и он-то, вместе с некоторым количеством фотографий и кое-какой провизией, был всем, что я взял
с собой к подземному озеру.
Здесь, вконец измученный, я впал в ступор и, должно быть, проспал чтото около двух дней и ночей; у меня не было возможности записывать даты,
но каким-то образом я сохранял достаточное присутствие духа, чтобы заводить свои часы каждую ночь и утро. В промежутках сознания между провалами прерывистого сна я, очевидно, автоматически также их заводил, поскольку не могу вспомнить, чтобы они когда-либо останавливались. Это в немалой мере помогло мне сохранить рассудок: я не раз просыпался от успокоительного тиканья часов рядом с моим ухом, когда растягивался на твердом камне или податливом песке берега.
Теперь я горько сожалел, что не захватил с собой самое необходимое. Если бы что-нибудь случилось с вездеходами или я не смог бы их завести, мне
пришлось бы полагаться на батарейки в налобном фонаре. Они наверняка
разрядились бы задолго до того, как я смог бы преодолеть долгие мили пути, и тогда я действительно впал бы в вопящее безумие. Я также очень жалел, что не смог взять с собой записную книжку Скарсдейла или его машинописный перевод «Этики Югора», в которой содержался ключ к разгадке

139

всей тайны. Но они остались с профессором в том проклятом зале Великой
Белой Бездны и, несомненно, были утрачены навсегда.
Должно быть, прошла неделя или больше с тех пор, как началось мое
стремительное бегство, когда я наконец сел в резиновую лодку со своим небольшим грузом и поплыл в туман и странное сияющее свечение этого жуткого Стикса.
Именно тогда или на каком-то этапе переправы я забыл на берегу либо
потерял часть своих фотоматериалов; мало того, вода, попавшая на дно
лодки, испортила несколько драгоценных негативов, особенно те, на которых были запечатлены слизни, с которыми мы столкнулись в нашей первой
битве с участием меня, Скарсдейла и Прескотта. С тех пор в одинокие ночные часы, под вой ветра вокруг дома, я часто задавался вопросом, было ли
это случайностью или, быть может, проделано намеренно. Безусловно, от
меня не ускользнула возможность того, что эти существа располагали какойто злокозненной внеземной силой, действующей на расстоянии.
Оказавшись на противоположной стороне озера, я снова отдохнул и, как
и прежде, собрал свежие припасы и выбросил ненужные. Мой мозг все
еще оставался онемевшим и замороженным, и я позаботился о том, чтобы
выпить достаточно виски и тем самым притупить разум, не воздействуя на
прочие способности. То было путешествие, совершенное автоматом, функционирующим исключительно благодаря хорошему физическому здоровью
и движимым только страхом и желанием выжить.
Я едва осмеливался надеяться, что найду вездеходы в сохранности, но
они были там, укрытые брезентом, и каждый был болезненным напоминанием о --">