Сергей Валерьевич Мельников - Гроб с саморезами

— Отдыхай.

Чмокнул в макушку и ушёл к сыну. На кухне стало тихо.

— Как жить дальше, доня? — спросил отец.

— Не знаю, пап, — ответила дочь. — Налей ещё немножко. Кажется, я не смогу заснуть. Киянкой бы…

— Принести? — грустно улыбнулся Виктор Сергеевич.

— Давай, только чтобы с первого удара, — кивнула Вера.

Саша прошёл через коридор с Даней на руках. Голые пятки сына трогательно качались в такт его шагам. Отец взял бутылку и вылил остатки.

— Давай, — сказал он, поднимая стопку. — Схожу за ещё одной.

— Пап, может, не надо? — скривилась Вера.

— Ты правда думаешь, что меня алкоголь сегодня возьмёт? Сиди. — Он коснулся её плеча и вышел.

Вера посмотрела в кухонное окно. Отец прошёл через двор к летней кухне, вернулся оттуда с бутылкой. Он остановился у гроба, провёл рукой по краю крышки, поднял глаза на Веру. Ей показалось, что отец чем-то озадачен. Виктор Сергеевич присел перед гробом, что-то рассматривая, потом передёрнул плечами и вошёл в дом. В прихожей лязгнул засов.

— Что-то не так? — Отец был непривычно задумчив. Он поставил бутылку на стол и опустился на место, где сидел его зять, лицом к окну. Он, не отрываясь, смотрел на гроб с телом жены.

— Пап, — позвала его Вера. Он встряхнул головой и откупорил бутылку.

— Помянем.

— Что случилось, пап?

— Ничего, донь. Почему-то крышка гроба в сторону съехала.

— Может, криво положили?

Он отрицательно покачал головой, но сказал:

— Может. Давай, по крайней и спать. Завтра тяжёлый день.

— Пап, ты сильно маму любил?

Виктор Сергеевич одним глотком выпил настойку и поставил стопку.

— Я не любил, донь, я люблю. И буду любить.

Вера погладила его по плечу, и по щекам отца потекли слёзы. Он аккуратно снял её ладонь и поднялся.

— Всё, спать. Спокойной ночи.

Отец ушёл в свою спальню, а Вера сидела перед пустой стопкой и почти полной бутылкой. Пришёл Сашка, растрёпанный, с примятой щекой, обнял её.

— Данька меня приспал. Как папа?

— Нормально, — ответила она.

— Идём спать, почти полночь.

Он поцеловал её в макушку, и она поднялась, посмотрела в окно. Гроб с телом её матери стоял на старых кухонных табуретках. Вера выключила свет на кухне, потом щёлкнула вторым выключателем, и погасла лампочка на своде перголы. В темноте за окном ветер шелестел листьями дикого винограда, и пятна лунного света плавали по глянцевой поверхности гроба. Казалось, что он шевелится, но Вера понимала, что это просто иллюзия. Обман зрения.

***

Виктор Сергеевич сдвинул засов и вышел на улицу. Полная луна заливала своим светом их аккуратный участок, но под густо заплетённый виноградом навес свет почти не попадал. Смутно серели ножки и перекладины табуреток, сам гроб был сплошным непроницаемым пятном.

Виктор Сергеевич встал возле навеса, достал из кармана спички. Попытался зажечь, но, едва загорался слабый огонёк, ветер сразу его гасил. Виктор Сергеевич сунул коробок в карман и вошёл в тень. Он опустился на бетонную площадку и прижался затылком к полированной поверхности гроба.

— Дашка, какого чёрта? — прошептал он. — Это подло.

Над его головой заскрипело дерево, и тяжёлая крышка гроба упала на землю.

Виктор Сергеевич открыл глаза. Он лежал в их постели, на подушке, которая ещё пахла Дашей, его Дашей, которой больше нет. Он здесь, на жестковатом, но полезном ортопедическом матрасе, а она — за окном, в деревянном полированном ящике и сюда больше не вернётся. Никогда. В тёмном проёме спальни появилось светлое пятно.

— Пап, — сказало оно голосом дочери. — Там что-то упало.

— Это мне приснилось, — ответил Виктор Сергеевич. — Крышка гроба упала. Иди спи.

— Пап, проснись. Там во дворе что-то грохнуло. Что-то тяжёлое. При чём тут твой сон?

Он встал и подошёл к окну. Прижался к стеклу щекой и вгляделся в темноту. Бегающие пятна мешали разглядеть, на месте ли крышка гроба. Зато он увидел крупное светлое пятно на решётке перголы.

— Сиди тут, — бросил он дочери и кинулся в кухню, щёлкнул выключателем.

Во дворе загорелась лампочка.

Ветер теребил зацепившуюся за лозу кружевную накидку, которой в похоронном бюро накрыли лицо Даши. Он опустил глаза ниже. Крышка валялась на бетонном полу за гробом. Он видел обитый край, но тела жены видно не было. Виктор Сергеевич подвинул к окну табурет и встал на него. Даша лежала, как и раньше: глаза закрыты, руки сложены на солнечном сплетении, на лбу --">