San Tolyich - Одиночество на троих

Дорога молчала. Он хотела подать ему какой-нибудь знак, приподнять под ним асфальт хоть на дюйм. Но она была больна, и у нее не было на это сил. Единственное, что она смогла придумать – это скатить камешек с насыпи в нору к старому койоту.

Камешек попал койоту на скрещенные передние лапы, куда он только что хотел положить свою старую седую морду и попытаться уснуть, несмотря на боль в животе. Койот посмотрел с удивлением на камешек и вдруг задрал морду и завыл.

Койот всегда чувствовал в дороге огромное непонятное живое существо. Он побаивался этого существа, но чувствовал себя рядом с ним в безопасности. Он даже три года назад перебрался жить поближе к Дороге, а нору вырыл прямо под насыпью. Теперь он почувствовал, что это большое существо также одиноко и несчастно, как и он сам. От этого чувства койоту стало так непереносимо грустно и он завыл так, как никогда не выл. Завыл и про свое одиночество и про одиночество этого большого существа. Больной желудок зверя скручивался от этого в тугие узлы, так, что слезы выступили на глазах старого койота, но он продолжал выть, сглатывая слезы.

Папаша Джози вздрогнул, когда услышал вой неподалеку и вскочил. Мурашки вновь пробежали по его спине. Вселенская тоска была в крике старого зверя. Человек закрыл уши ладонями, но вой не прекращался в его голове. Он чувствовал звук всем своим телом. Он вдруг понял, что это дорога дала ему свой ответ. Что это она передает свой голос прямо через асфальт, через подошвы его ботинок. Он вдруг понял все ее одиночество. Одиночество без какой-либо надежды.

Вскоре вой прекратился и Папаша Джози опустил руки. Он вновь сел на дорогу и погладил ее.

Ну ничего, успокойся, – сказал он,– теперь у тебя есть я, Папаша Джози. Мы теперь вдвоем. Вернее втроем. Я ведь знаю этого койота… Он раньше жил за дальними холмами и таскал кур у вдовы Маверик.

Он встал и пошел к дому раздумывая, какие еще инструменты завтра надо с собой взять.