Lars Gert - Голоса неупокоенных душ

— Приехала к троюродной бабушке. Никогда раньше здесь не была. Одни живёте?

— Почти, — мрачно ответствовал второй участник диалога, кивая на лениво разлёгшегося кота и безмолвных аквариумных рыбок. — Всё-таки, зачем вы здесь?

— Не поняла… — Тон Алисы из нейтрально-дружелюбного стал склоняться к слегка раздражительному.

— Бегите отсюда, — перегнувшись через весь стол, прошептал Фелиб сидевшей напротив него девушке. После он демонстративно вышел из-за стола и удалился в свою комнату.

Книга не читалась, книга не писалась; музыка не слушалась, музыка не сочинялась. Иллюстрация не рисовалась, и глина в руки не давалась. Разозлившись, Фелиб махнул на все свои хобби рукой (не совсем справедливо виня в этом осень) и задремал в кресле, пока Алиса мыла посуду на его кухне. Проснувшись, мужчина с удивлением обнаружил, что эта трудоголик вытерла всю пыль, помыла его уличную обувь и собирается приступить к влажной уборке в его собственном доме.

— Благодарствую, но это лишнее, — изрёк парень, — Я только вчера убирался; помощники мне не нужны, спасибо.

— Извините, — словно оправдываясь, вымолвила девушка. Её лицо пошло красками. — Я просто не могу долго сидеть без дела.

Иначе, по-другому глянул на Алису Фелиб — если не сроду, то давно он не встречал таких женщин! Без сверхдлинных когтей, как у многих современных мадам, будто они ведьмы какие; минимум косметики. Джинсы и клетчатая рубашка так шли этой Алисе, что… А эти забавные ямочки на щёках, когда она так мило улыбается?

К институту брака и семьи Фелиб относился скептически, к мимолётному флирту — подозрительно (скорее даже категорически отрицательно). В любовь с первого взгляда не верил вовсе. Детей не любил за их шум и гам… Такой уж человек был Фелиб; скучный затворник и зануда.

Новая знакомая Фелиба (которой он любезно постелил в соседней комнате, где стоял диван) весьма его заинтересовала. Не болтушка; цены нет немногословным людям. Не хохотушка-веселушка; всяческий почёт и уважение за это. Сразу видно, что не типичная деревенская баба. Такая точно не ходит в гости ко всем подряд до утра, он чувствовал это инстинктивно, на подсознательном уровне. Одним словом, другая. Вот бы иметь такого друга!

— У вас что-то пикнуло.

— 112. Штормовое предупреждение; боюсь, ни вам восвояси, ни мне на работу в самые ближайшие дни. Природа постепенно сходит с ума, а виновата в этом антропосфера³ — исключительно она одна, уверяю вас.

— Что же мы будем делать?

Ответом служило молчание.

Алиса попыталась дозвониться до своей бабушки, а также до своих родных в городе — всё тщетно; чертовщина какая-то.

— Раз нечем заняться — я могу научить вас сочинять музыку, — предложил Фелиб.

— Правда? Здорово.

— Возможно, вы будете смеяться, но вначале я жужжу ртом и аккомпанирую ладонью по своему колену — после того, как идея родится в голове. После я переношу всё это в нотный редактор⁴ — примерно, на слух, поскольку у меня нет специального музыкального образования (лишь стандартное высшее). Получается такой своеобразный, специфический тяжёлый металл⁵. Электронный.

— Почему именно металл?

— От жизни в этой дыре извилины коры головного мозга порождают только такую музыку — с предельно мрачной, гнетущей атмосферой.

— Почему же вы не уедете отсюда?

— В городе автомобильный гул; сотни, тысячи машин мелькают пред очами, и это утомляет. Опять же запах газов выхлопных, не в радость это вовсе. Великое множество снующих в суете своей людей, тогда как мне больше по сердцу размеренная жизнь подальше.

— Понятно… Кстати, о запахе: когда я сюда подъехала, то ощутила стойкий и крайне неприятный запах разложения. То ли пары аммиака, то ли запах тухлых яиц. Что это и откуда?

— Вонь с птицефабрики, — спокойно произнёс Фелиб, — дохлую и/или забитую птицу, их кости, перья, пух перемалывают в кое-что, и это «кое-что» сбрасывают в яму и сжигают. Раньше хотя бы закрывали, делали это за селом, а сейчас уже в открытую, не стесняясь никого и ничего.

— Экологов не вызывали? Комиссию, экспертизу почвы и воздуха — ну, я не знаю.

— Приезжали; толку-то? И депутат недавно был, ругался. Всё куплено, проплачено, и все молчат. Все боятся.

— И вы?

— Теперь и я… После получения третьей группы инвалидности.

— А…