Александр Шатилов - Рассказ полицейского

вот чтобы там кражи были, об этом не слышали. Приезжаем, с порога встречает бледный заведующий, Вадим Сергеич, дядька много повидал, в Афгане служил, а сейчас на нём просто лица нет.

— Олежек, — говорит, — выручай, у меня труп пропал.

У меня и у напарника глаза по пять копеек.

— Сам ушёл что ли? Может, недоглядели чего, там пульс не прощупывался?

— Нет, Олежек, ты не понимаешь, у нас из холодильника, из закрытого ящика труп пропал!

— Это уже серьёзно, — говорю, — пошли смотреть.

Провели в жмурню, место, сразу скажу не из приятных, запашок тот ещё. Подаёт мне Вадим Сергеич документы, с которыми привезли тело. Рассказывает, что привезла бригада скорой днём, все заняты были, поэтому на время положили в холодильник. Там тело должно было быть до утра. Утром открыли холодильник — тела нет. Открыли все холодильники, все боксы — тела нет. Всё осмотрели — тела нет. Санитары божатся, что именно это тело именно вчера днём положили именно в эту камеру холодильника, и всё было закрыто.

Смотрю документы: гражданка Величкина О. Е., 1928-ого года рождения. Смотрю дальше — при осмотре на теле обнаружены множественные синяки, ссадины, следы удушья. И тут меня прям дёрнуло — предварительная причина смерти — острая сердечная недостаточность!

— Это как так? — говорю я. — Таких надо в первую очередь на стол класть, а потом к нам!

— Да я сам знаю! — чуть не плачет Вадим Сергеевич. — Все знают, санитары знают! Как её в бокс положили — ума не приложу! И как она исчезла — без понятия!

— Могли выкрасть, чтобы следы убийства скрыть.

— Как? Как могли выкрасть? Кто мог? Я сам все записи с камер пересмотрел! Я всех охранников перетряс, всех санитаров!

— Ну, это разберёмся, — говорю я.

Сам тогда верил, что дело не хитрое, распутаем быстро. Приехали криминалисты, искали следы, взяли пальчики у всего персонала, от уборщиц до бухгалтерии. Изъяли мы все записи. У них камера прямо в помещении с холодильниками, две в коридоре, три на выходе, муха не пролетит. Заодно сами опросили всех, кто в тот день и накануне работал и был в морге.

Весь день потом смотрели кино. Глаза болеть начали, хоть тресни — никто не входил и не выходил. Вот время по протоколу как бабку привезли, вот время как санитар её в холодильник кладёт. Вот закрывает. И потом шестнадцать часов там никто не появляется! Ни у холодильника, ни в коридоре! Несколько раз пересмотрели.

Криминалисты говорят, пальчиков чужих нет. Только пальчики того санитара, который бабку привозил. Я помчался в морг опять. Проверил сам ящик, где труп лежал: сама бы она не выбралась, испариться не могла. Подумал, что трупа не было и всё это шутка — нет, вот документы все, адрес, контакты родственников указаны.

Отправился на её квартиру, думал, родня там уже, наверное, новоселье празднует. В таких делах привык, что за квартиру любимые внучки-племянники со стариками расправляются. Приехал — дом старая кирпичная пятиэтажка, в квартире никого нет, никто не отвечает, в окнах света нет. Пошёл соседей опрашивать. И тут интересное началось. Бабка эта почти никуда не выходила, с соседями не общалась, её по имени никто не знал, но все говорят, что с самого первого дня в доме жила. Только вот почти никто не знал, что она умерла несколько дней назад. А как узнавали, чуть не каждая вторая хозяйка крестилась и говорила: «Слава Богу!». Одна женщина заявила: «Эта бабка ведьма была! Её весь дом ненавидел и боялся! Из-за неё у всех по несчастью, проклятый дом! Вы спросите, у нас в каждой квартире кто-то умирал или мучился! Вы спросите! Это она всё делала!»

Я-то тогда думал, что просто сумасшедшая попалась. Но в одной квартире мне повезло, там женщина другая была, она, как узнала, зачем я, попросила войти, чаю налила, говорит: «Я вам о ней сейчас расскажу. Мне соседка когда-то лет пять назад рассказала, я всё боялась кому-то ещё сказать. Но теперь, раз этой… — тут она как-то странно замолчала и перекрестилась, — больше нет, то и сказать можно. Мне баба Тома рассказывала. Эта женщина тут очень давно жила и всех знала. Я у неё как раз про ту самую старуху спрашивала, сама всегда её боялась. Баба Тома мне сначала говорить не хотела. Но как-то я её уговорила, уж и не помню, чем её так умастила, но она рассказала. В нашем доме давали квартиры колхозникам, уж и не помню, за что. Но все были из одного села. И баба Тома была. Говорила, что в том селе жила вместе с бабкой этой ещё до войны. В войну в селе стояли немцы, и --">