Александра Руда - Ола и Отто. Выбор

ехать.

Встречающая делегация под унылым серым зонтом особо дружелюбной не выглядела.

— Добро пожаловать в Рорритор, — гнусаво сказал главный встречающий. — Мы рады поддержанию дружеских отношений между нашими Университетами…

Мне за шиворот капал дождь, ноги сразу же промокли, потому что я умудрилась вступить в глубокую лужу. Мне хотелось прилечь, чтобы кровать подо мной не качалась, хотелось попить молока с медом, но статус официальной делегации расслабляться не позволял. За моей спиной тихо шмыгал носом виновник этого приключения. Что он думал, я не знала, потому что всю дорогу считала именно себя пострадавшей стороной и безпрерывно ныла.

— Надеемся, что у вас останутся самые приятные впечатления от посещения Университета Рорритора! — на этой пафосной ноте главный встречающий закончил свою речь и трубно высморкался в огромный носовой платок.

Мне захотелось сделать то же самое, но носового платка у меня не было. Оставалось надеяться, что содержимое носа не потечет самовольно, очерняя, точнее, озеленяя, мой имидж представителя официальной делегации.

— Вас проводят в гостиницу, — сообщил главный встречающий, пожал нам руки и прытко поскакал по редким островкам суши на дороге в направлении Университета.

— Агиб, — представился провожающий, рассмотрел свои калоши и вздохнул. — Протекать начали, что за беда!

— Скажите, — поинтересовалась я, — в Рорриторе бывает хорошая погода?

Агиб задумался. Я обернулась к Отто, но ничего не сказала. Лицо лучшего друга выражало такое сожаление в том, что он вызвался быть добровольцем, что я не смогла на него сердиться.

— Бывает, — наконец сказал провожающий, доставая что то, напоминающее простынь из очень паршивой придорожной гостиницы. — Это нежить в Горах активизировалась и наслала такую погоду. Мы ее решили пока не менять, вдруг они снег нашлют, а по сезону еще рановато.

Рорриторец печально высморкался в простынь и повел нас к гостинице.

— Да, — сказала я, закутавшись в одеяло в нашей общей с Отто комнате в гостинице. — Вот жлобы, эти рорриторцы, могли хотя бы два комнаты выделить. Теперь понятно, почему Ирга предпочел учиться у нас. Я бы от такой погоды и жадности аборигенов с ума сошла.

— Местные привыкли, — Отто рылся в своей сумке. — Я подозреваю, что совместное поселение было сделано специально, нас так легче контролировать. Мне кажется, что приобретенный тут насморк просто не лечится. У тебя есть носовой платок?

— У меня его никогда не было, — сказала я. — Теперь жалею.

— Ты меня простишь? — вдруг спросил Отто.

Я вздохнула.

— Ты же хотел, как лучше, партнер.

Полугном просиял.

— Но в наказание, — продолжила я, — будешь гладить мою парадную мантию.

Лицо Отто скривилось.

— Давай лучше ты со мной разговаривать не будешь, — предложил он. — Будешь дуться, обижаться и отворачиваться, а? Ругаться?

— Не дождешься, — сказала я, выуживая несчастную тряпку из баула. — Держи!

В дверь постучали.

— Я отдам гладить мантию горничной! — воодушевился Отто. — Войдите!

Прежде чем я успела хоть что то подумать, оказалось, что я вишу на шее у самого дорогого, близкого, нежного… мерзкого, вредного, противного обманщика. Ирга крепко прижимал меня к себе и что то шептал в перерывах между поцелуями. Я резко оттолкнула увлекшегося некроманта.

— У тебя есть две секунды, чтобы придумать достойное оправдание тому, что ты мне не писал! — заявила я, отходя от греха подальше.

— Романтический момент потерян, — пробурчал Отто.

— Я тебе писал! — возмутился некромант. — Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы позволить себе такую небрежность!

— Отто!

— Ола не получила ни одного твоего письма, — сказал полугном. — Я свидетель, да и не только я. Все общежитие знает…

— Что ты меня поматросил и бросил! — горько сказала я, борясь со слезами.

Лицо Ирги выражало искреннее удивление.

— Как я мог это сделать, если я предложил тебе выйти за меня замуж? Я проявил к тебе высшую меру доверия и расположения, какую вообще может проявить мужчина к женщине!

Я скрестила руки на груди и

--">