Константин Шелуханов , Дмитрий Волк - Эпоха мелких чудес

колорит.

— Ажно эхо пошло по отделу… Двадцать лет… Понимаешь ли ты?! — продолжил Семёнов, оборачиваясь.

— Приветствую! Братишу моего дорогого сегодня не видели? — жизнерадостно поинтересовался Нитро.

— Нет, — неожиданно спокойным и практически трезвым голосом ответил Владимир. — А что такое?

— В конторе был? — вмешался Семён.

— Не, не был, — сказал Нитро, ставя портфель в угол. В портфеле звякнуло и булькнуло.

— А число сегодня какое, помнишь?

— Не, не помню. Какой-такой павлин-мавлин?

— Так иди скорее! Сегодня же зарплату дают! Думаю, и Ручник там.

Нитро снова поднял портфель и развернулся к двери.

— Э, стоп! С портфелем не потащусь. Дядя Сосо, не присмотрите?

— Присмотрю, отчего же не присмотреть? Прокладки принес?

— Угу. Завтра поменяю. На свежую голову. — Нитро опустил портфель на прежнее место и покинул кухню — настолько быстро, насколько это позволяли его объемистая комплекция и узкая кухонная дверь.

— Двадцать лет… Понимаешь ли ты?! — двадцать лет! — с начала фразы продолжил Владимир. — Словно камень в торбе я таскал свою душу. Был я киноактёр и — посмертно — поэт, а в театре сыграл Галилея, Хлопушу… — Голос Семёнова резко затих. — Я устал от борьбы против ватной стены, в сорок два мир покинув подлунный… Надо мною, лежащим в тисках тишины, жизнь текла в свистопляске безумной! Вечность, миг ли прошли — отворили тюрьму! Что же дальше? Как жить?! — От напряжения на шее Владимира выступили жилы, голос гремел так, что в чашке дяди Сосо задрожала ложка. — И спросить-то — некого. Проведите! Проведите меня к нему! Я хочу видеть этого человека…

Семёнов тяжело опустился на ближайший свободный табурет. Некоторое время на кухне царила тишина. Затем дядя Сосо, улыбаясь, покачал головой:

— Странный гость…

— Подозрительный гость! — кивнул Семён, глядя на Владимира.

— И кому же он может довериться? — поинтересовался дядя Сосо. Фыркнув, Семён махнул рукой:

— Мало, что ли, таких, что за евро горсть подарят ему своё сердце? — и тут же, без перехода, ломая навязанный ритм, заявил: — Однако всё это лирика, и не более того.

— В каком смысле? — поднял на него взгляд Семёнов.

— В том, что подобным образом, Володя, ты будешь добиваться своего до второго пришествия, — ухмыльнулся Семён. — Проще надо быть.

— То есть? — Семёнов потряс головой. — Не понимаю…

— Поставим вопрос так: ты — кто?

— Я? Человек!

— А точнее?

— Владимир Семёнов, кто ж ещё!

— Не-а… — Семён зевнул. — Никакой ты не Владимир Семёнов.

— Чего? — У Семёнова отвисла челюсть.

— Точнее, Семёнов, да не тот. Тот — умер. И похоронен давно. И справка об этом — с печатью — у наследников лежит. И скелет в могилке. Или у тебя прах в урне? А, неважно.

— А как же я?

— А ты — некто Семёнов, однофамилец покойного, вынужденный мигрант невесть откуда. Не родня. — отчеканил Семён чуть ли не по слогам. — А стало быть — свободен. Гуляйте, гражданин Семёнов.

— Но я же… это же я и есть! Я же вернулся…

— Ага, — равнодушно согласился Семён, — вернулся. Живой такой, весёлый, всем интересуешься. — Он прищурился, глядя Владимиру в глаза. — Небось, ещё и денюшков хотишь, да? А может, ты и вовсе не Семёнов. Так, мошенник какой-то, прикрывающийся честным именем покойного. А?

— Э, Семён, ты это… того… не гони. — Владимир помотал головой, как бы отгоняя наваждение.

— Я не гоню, я тебе ситуацию обрисовываю. Думаешь, тут все только и ждут, чтоб тебя любимого опознать? Ты в зеркало давно смотрелся?

— Ну… С утра, когда брился…

— И что там увидел, помнишь?

— Себя, а что?

— А лет там тебе сколько, молодой человек?

— Ну…

— Вот-вот! А сколько должно быть? А те двадцать с хвостиком, которые ты там провёл?

— Так ведь говорят, что это у всех так? — Владимир беспомощно развёл руками.

— И что с того, если теперь твои дети вдвое старше тебя? Думаешь, оно им надо, папашу дорогого опознавать? Вернулся, понимаешь…

— Семён! — Дядя Сосо отложил газету и строго посмотрел на собеседника. Очень строго.

— Извините меня, пожалуйста, — огрызнулся Семён, — но я юрист. И должен думать о людях профессионально. Заранее. Чтобы потом чего не вышло. — Он встал и подошёл к плите. — Чаю кто-нибудь хочет?

— Не откажусь, — отозвался дядя Сосо. — Но вот о людях думать надо лучше. Люди у нас хорошие. Просто им время неудачное --">