Яна Мелевич - Вопреки женской логике (СИ)

Пролог — Быть добряком — тяжкий труд

Существует одно незыблемое правило человечества, которое нужно помнить тем, кто решил творить добро. На сто добрых дел всегда найдется одно плохое, которое обязательно запомнят. Или прилетит отдачей.

В случае Лаврова Гордея все вышло именно так.

Будучи всегда хорошим мальчиком, воспитанным сыном и верным, любящим женихом лишь одно не учел наш герой, когда возвращаясь с вечеринки своего давнего друга, в честь его дня рождения. Никогда. Ни при каких обстоятельствах, не стой под балконами. Особенно для того, чтобы просто справить нужду. Даже если моча в голову уже ударила, заливая мозг, не надо было вставать именно там!

Но Гордей это проигнорировал, нарушив сразу все личные заповеди, вплоть до самой важной: «не гадь там, где живешь». И, естественно, за это Бог наказал парня одной огромной сосулькой, которая отвалилась в самый ответственный момент. Снял штаны, расслабился, а тут она с треском приземлилась на голову и мир вокруг померк. А дальше, только белый свет, белые стены и табло с номером, обозначающим, в какое окошко в зале распределения душ ему обратиться.

Он не хотел в Рай. Не хотел в Ад. Откровенно говоря, Гордей надеялся на возможность вернуться домой, повернуть время вспять, может он не умер, а просто впал в кому и скоро очнется. Но суровый голос старшего специалиста по распределению душ, ее круглые очки и поджатые губы говорили о том, что его мечтам не суждено сбыться. Но ведь, он же все равно не хотел заканчивать этот путь так просто!

В момент, когда парню протянули контракт на работу купидоном, объяснив не слишком заманчивые требования и абсолютно рабские условия, он дал согласие, практически не раздумывая. Подписал, не глядя, лишь бы еще раз иметь возможность увидеть землю, может даже увидеть свой дом и посмотреть, как живет его любящая и крепкая семья, по которой Гордей так скучал. Но чем больше погружался в мир сложных человеческих отношений, в реальность первой любви и хрупкой влюбленности, тем больше страдал, пока не появилась ОНА.

Наталья Тараканова. Его личная головная боль и персональный понижатель рейтинга среди всех купидонов. Гордей до нее был лучшим, пока эту взбалмошную девчонку не передали ему, как будущую подопечную, ведь другие купидоны отказались от нее. Она не поддавалась никакой любовной магии, стрелы попросту не долетали, магический порошок не действовал, да даже любовные зелья и те не работали! За эти два года Гордей постепенно привык к ней, настолько, что в какой-то момент понял, что больше не скучает, что работа начала приносить радость, а ежедневное пробуждение начиналось с мысли о том, что же сегодня выдаст Таракан, как он ее называл про себя, и какие чары на ней можно отработать.

А потом, она взяла и померла. Неожиданно, свалилась просто с крыши клуба, пьяная.

Вот тогда-то все и началось. То, что не заканчивалось и по сей день.

— Хватит мечтать, нас щас уволят, а ты тут с блаженной улыбкой сидишь, как юродивый. Я вот так и знала, что с твоим подселением начнутся мои проблемы!

Голос Наташи ворвался в череду воспоминаний, прерывая их на середине, а Гордеев лениво приоткрыл глаза, удобнее устроившись на жестком стуле, в приемной главы корпуса купидонов — Тапочкина Арсения Степановича. Купидона со стажем в любовных отношениях других людей, но абсолютно неадекватного в работе со своими сотрудниками. Вот и сейчас, за белой дверью с характерным красным сердечком, которое имело форму красной валентинки или «жопы» по словам Наташи, раздавались крики, стук и кто-то периодически жалостливо плакал.

— Там у вас что, пытают вашими же стрелами? — заинтересованно приподнялась на кресле Тараканова, навострив уши. Суровая, жеманная секретарша Лида только посмотрела на нее, строгим взглядом, поправив на себе белую блузочку, и вновь уткнулась длинным носом в бумаги.

— Нет, кто-то опять превысил лимит, не удивлюсь, если там анально карают Владика, — зевнул Гордей, нисколько не волнуясь.

Во-первых, он даже был не в курсе, зачем его вызвали, вроде бы он ничего не нарушил, а с лимитом в прошлом месяце уложился, а во-вторых, вызов с Наташей еще более выглядит странным, ведь музы даже проживали отдельно. Между прочим, поодиночке в номере, а хотя, в случае Таракановой, она уже не так уж одинока.

От этой мысли стало теплее и веселее, а Наташа окинула его подозрительным взглядом --">