Артур Ллевелин Мейчен - Сияющая пирамида

надеждой и даже мольбой.

— Мой дорогой Воган, — сказал Дайсон после некоторой паузы, — какая в том польза? Слишком поздно примерять костюм простака; чересчур далеко, или, если хотите, глубоко, мы ушли. Кроме того, вы знаете не хуже меня, что никакого обмана чувств в нашем случае не было, я это утверждаю, хотя со всем жаром сердца хотел бы обратного. Мое оправдание в другом — я должен рассказать вам все до конца, в пределах, разумеется, моей осведомленности.

— Что ж, хорошо, — согласился Воган с протяжным вздохом, — должны так должны.

— В таком случае, начнем с конца, если вам будет угодно. Я нашел эту известную вам брошь в том месте, которое мы назвали чашей. Она лежала на земле, чуть в стороне от кучи еще тлеющей золы и серого пепла. Брошь, должно быть, случайно отцепилась от платья той особы, которая ее носила, перед тем… Нет, не перебивайте меня, Воган. Сейчас, зная конец, мы сможем добраться и до начала. Давайте вернемся назад, к тому дню, когда вы приехали ко мне в Лондон. Насколько я припоминаю, вскоре после вашего прихода, вы вскользь упомянули об одном загадочном несчастном случае, произошедшем в ваших краях, а именно: девочка, ее звали Анни Трэвор пошла через горы повидать родственников и бесследно исчезла. Признаюсь, ваш рассказ не сильно заинтересовал меня; ведь для исчезновения человека, особенно женщины, из круга родственников и друзей, существуют тысячи банальных причин. Доведись нам хорошенько поговорить с полицией, оказалось бы, что в Лондоне каждую неделю кто-нибудь таинственно исчезает, и какой-нибудь достаточно грамотный офицер только пожмет плечами и скажет, что по закону больших чисел по-другому и быть не может. Так что первое время я был преступно небрежен по отношению к вашей истории, и, помимо того, имелась еще одна причина: ее банальность сочеталась с необъяснимостью. Все, что вы могли предположить, так это моряка-негодяя, но я тут же отбросил это предположение. По многим причинам, в основном же из-за того, что преступник «по случаю», любитель, так сказать, почти всегда обнаруживает себя, в особенности, если ареной его действий становится сельская местность.

Вспомните, пожалуйста, о Гарсии, которого вы как-то упомянули. На следующий день после убийства он шел к железной дороге: брюки его были, конечно, в крови, а добыча — часы датской работы — связаны в аккуратный сверток.

Словом, отвергнув ваше единственное предположение, мы пришли к выводу, что история не представляет никакого интереса. Помилуйте, стоит ли забивать себе голову неразрешимыми проблемами? Заботит ли вас, скажем, Зенонова история с Ахиллом и черепахой? Думаю, что нет, поскольку безнадежность поиска решения вызывает лишь зевоту. Так и в истории с пропавшей девочкой — я просто поместил явление в разряд неразрешимых и забыл о нем. Но ошибся, так уж вышло, и если помните, именно вы незаметно перешли к делу, к которому испытывали куда больший интерес — что, впрочем, немудрено, ведь оно касалось вас лично.

Думаю, нет нужды вдаваться в подробности того очень странного рассказа о знаках из наконечников стрел, хотя поначалу я его не оценил. Мне пришло в голову, что это детские шалости, если не обычный розыгрыш, но когда вы продемонстрировали мне наконечники, понял, за всем этим скрывается нечто глубоко неординарное, и как только мы сюда прибыли, погрузился в разгадывание шарады, пытаясь проникнуть в смысл замеченных вами знаков. Первым по счету был знак, который мы назвали войском: несколько линий, выложенных из направленных в одну сторону кремней. Затем линии выстроились наподобие спиц колеса, и острия камней указывали на чашу в центре, затем — треугольник или пирамида, и наконец — полумесяц.

Признаюсь, в начале расследования, пытаясь разом сдернуть покрывало с тайны, я быстро истощил запас предположений, и неудивительно, ибо, как вы скоро поймете, в одной задачке сидели две, если не три проблемы сразу. Ведь было недостаточно задаться вопросом, что значат эти фигуры, не менее важно было и то, кто ответственен за их появление. И опять же, кто, обладая столь ценными редкостями, мог так запросто швырнуть их на дорогу?

Заострив внимание на «художнике», я пришел к выводу, что он или, возможно, они, не могли знать истинной цены редчайших наконечников, и все же, многого это мне не дало — профаном в столь специальной области может быть даже образованный человек. Затем еще одно осложнение — глаз на стене; и вы помните, мы не --">